Вагон второго класса. Том I (СИ)

Илона положила руку на живот, что значило: придется переехать до родов, а заодно хотелось бы напомнить, что с дамой в тягости нужно обращаться бережно и пустыми расспросами не мучить.

Госпожа Нафепан была карой Пресветлых за дурные дела, не иначе. Громкость речи с убийственной прямотой само по себе малоприятное сочетание, но госпожа Нафепан к тому же обладала таинственной способностью оказываться там, где рассказывали что-нибудь занимательное, желательно, пикантное, и вставляла свои ремарки, оповещая о происходящем всю улицу. Можно было не знать, как зовут почтальона или молочника, но не знать госпожу Нафепан было невозможно. Поэтому, если бы Илоне и взбрело в голову поделиться с кем-нибудь рассказом о пропаже, то уж никак не при ней.

Поняв намек, господин Фирц на пару с госпожой Нафепан в два голоса бросились уверять Илону, что Три Сосны — прекрасное место, и кража эта наверняка нелепая случайность, а если у госпожи Кларк приключится неприятность, она всегда может найти помощь у добрых соседей. За сим и расстались.

Вернувшись домой, Илона услышала, как Люси с госпожой Эббот о чем-то шепчутся. Хозяйка хихикала и смущалась, Люси, со свойственной ей прямотой, пыталась назвать все как есть, но никак не могла договорить фразу до конца:

— Мясо с картошкой?.. Да сколько ж он сожрет, в нем весу, как… Никак нельзя без перцу, никак, мужчины любят… Да откель у него язва!.. Нет, она гулять пойдет, не хочет дома сидеть… Вы успокойтесь, успокойтесь, тетушка Эббот, вот, выпейте квакиса.

Мужчина? Интересно, кого госпожа Эббот зазвала в гости? Наконец Илона сообразила, что дядюшку Фирца ждут к обеду, причем Люси должна приготовить угощение в тайне от Илоны. Все-таки общественное положение почтенной вдовы, владелицы дома в хорошем районе, было значительно выше, чем у поставщика квакиса, пусть и с галантнейшими манерами. Илона отступила к себе в комнату, закрыла дверь и отсмеялась всласть. Пусть себе флиртуют. Для пущего спокойствия госпожи Эббот незадолго до обеда она пожалуется на головную боль. Никто не удивится, что женщина в тягости отправится на моцион по свежему воздуху.

Сегодня воздух и правда был свежим. Грузовые суда в порту Шинтона швартовались редко, оставляя причалы на откуп рыболовам. Рыбу здесь ели чаще, чем курицу, а некоторых морских тварей Илона и увидела, и попробовала впервые. Рыбных рынков в Шинтоне было не счесть, и пахли они так, как могут пахнуть рыбные рынки. Ближний расположился к югу от Трех сосен, и поначалу южный ветер не раз заставлял Илону быстро захлопнуть окно. Ко всему можно привыкнуть, но в такие дни, как этот, когда ветер дул с другой стороны, ей дышалось легче.

Но, несмотря на ветра, октябрь в этих местах был достаточно теплым, чтобы обходиться легкой шерстяной пелериной на атласной подкладке. К ноябрю придется покупать просторное, очень просторное пальто, а в чем она будет ходить зимой, Илона старалась не думать. Хоть зима здесь была малоснежной, но по словам местных, холодные порывы ветра с моря не давали забыть о времени года, а частый снег с дождем заставлял мечтать об уютной снежной зиме. Услышав про уютную снежную зиму, Илона лишь покачала головой — уж ей в Брютоне этих снежных зим доставалось по три месяца каждый год. Глянув на растущий живот, она огорченно вздохнула — даже здесь, в Шинтоне, с наступлением холодов придется запереться дома.

Но до зимы было еще далеко, а пока можно нацепить капор, тонкие перчатки и шарфик — черные, конечно, но зато шелковые — и пройтись по тихой улочке, где еще недавно ветви деревьев сплетались над головой, образуя шепчущую зеленым анфиладу. Теперь желтое кружево все редело и редело с каждым днем, и дворники ежеутренне ворчали, сгоняя кудлатыми метлами шуршащий ковер с тротуара.

Илона не торопясь дошла до маленького парка и свернула на дорожку вдоль ограды. В такой приятный день гувернантки, молодые матери и старшие сестры вывели подопечных побегать по усеянным листьями газонам, а Илоне хотелось тишины. Она справедливо полагала, что совсем скоро ей будет достаточно детских криков, и оставшееся время стоит использовать для прогулок в одиночестве.

На бульваре нашлась скамейка. Как же хорошо живется Люси! Надевает боты на плоской подошве и бегает то в лавку, то на рынок, горя не зная. Жизнью Илоны, благопристойной горожанки, во всем правят приличия: от выбора жениха до книжки на прикроватной тумбочке, от способа выражать неудовольствие до последнего стежка в костюме. Кто и почему решил, что неприлично носить обувь на плоской подошве? Сегодня на Илоне были туфли на самом удобном каблучке — расширяющемся книзу, будто рюмочка, высотой с мизинец на ее руке — а рука у Илоны небольшая, перчатки шить на заказ приходится. И все равно, несмотря на все ухищрения, после короткой прогулки ноги гудят от напряжения.