Валашский дракон

Пётр Арон с горсткой людей всё же сумел прорваться в горы, но это событие не сильно омрачило радость победителям. Побежденные тут же признали, что Штефан должен стать новым молдавским князем по праву, а победителям досталась богатая добыча – отличные боевые кони и оружие, не говоря уже о знатных пленных. Влад и Штефан поделили всё это меж собой по числу своих воинов, но поскольку наибольшая часть войска пришла из Румынии, две трети добычи достались румынскому государю.

После дележа Штефан сразу же явил своим пленникам великую милость – отпустил и вернул им то, что было отнято. Влад не стал поступать так же, поэтому Богданов сын посмотрел на него с укоризной.

«Эх ты, телёнок! Так и не привык заботиться о будущем», – думал румынский князь, а Молдовен в это время нетерпеливо топтался вдалеке, но всё же достаточно близко, чтобы Влад мог видеть, – боярин уже и писаря пригласил, а у того перо и бумага наготове.

Наконец, Влад зашёл к себе в шатёр, стоявший посреди лагеря, следом юркнул Молдовен, а за ним – писарь.

– Ну, так что, господин? – оживлённо спросил боярин.

– А что? – откликнулся Влад, устало усаживаясь в походное кресло. – Мог бы и без меня начать составлять список. Я жил в Молдавии не так долго, как ты, поэтому тебе гораздо лучше знать, у кого из наших пленных сколько доходу и сколько с них возможно получить выкупа. И назначай поменьше, чтоб не пришлось нам долго ждать получения денег. Надо возвращаться домой. В Румынии много дел.

Выкуп обычно приносили жёны или матери пленников, являвшиеся в румынский стан вместе с вооруженными челядинцами. Но случалось, Влад видел в своём шатре и седобородых отцов, которые бросали кошелёк с золотом, словно подачку. Румынский государь не обижался, а говорил:

– Что ж ты, старче, на меня-то серчаешь? Ты серчай на своего сына, который сначала не к тому войску примкнул, а затем в плен попал.

– А ты не зубоскаль! – отвечал старик. – Я пожил достаточно, чтоб самому знать, на кого серчать.

Когда горе-вояка оказывался в шатре, Влад не мог удержаться от шуток:

– Ну, что? С отцом пойдёшь или в моём лагере останешься гостем? А то твой почтенный родитель, пока тебя ждал, мне порассказал, что с тобой сделает. Ой! Грешникам в аду и то слаще. Я бы на твоём месте побоялся домой-то идти.

Старик своей напускной суровостью лишь подтверждал эти слова, поэтому сыновьям частенько становилось не по себе, но всё же они выбирали неприветливый родной дом вместо гостеприимного румынского лагеря. Влада это не огорчало, а вот появление в шатре не седобородых отцов, а почтенных матерей нагоняло тоску, ведь обшутить матерей было невозможно.

– Волк ненасытный! – сквозь зубы процедила очередная женщина, вручавшая Владу деньги за сына. – Ободрал с бедной вдовы шкуру и даже мясо с костей сгрыз!

– Ой! Не гневи Бога, – ответил румынский государь. – Есть волки позубастее меня. Да и с кого мне драть шкуру, если не с тех бедняков, которые одеты в дорогую одежду? Может, я должен драть со своих крестьян? Так с них, скажу тебе по правде, прежний румынский государь уже содрал всё, что можно. Пожалела бы ты бедных, мать.

– Мать? – переспросила женщина. – Была бы я тебе мать, ты бы с меня денег не собирал. Или собирал бы?

– Была бы ты мне мать, ты бы сама предложила, если б увидела, что твоему сыну-государю надобно содержать войско, – грустно заметил Влад.

С молодыми жёнками было иначе, но не намного веселее, ведь и они пытались выставить румынского государя извергом. Одевались попроще, ступали осторожно и так заматывали голову длинным белым покрывалом, что лица почти не разглядеть. Если кто в лагере окликнет и обзовёт красавицей, вздрагивали. Можно было подумать, что за честь свою опасаются, а из-под края простой юбки нет-нет, да и выглядывал каблучок от нарядных сапожек. «Ой, род лукавый!» – думал Влад.

Эти жёны будто нарочно приносили выкуп не в кошельке, а в платке, и все узлы затягивали потуже.

– Что ж ты так затянула, любезная? Вот сама и развязывай теперь, – говорил венценосный получатель, возвращая узелок, а пока женщина занимались развязыванием, отпускал шутку, чтобы нарушить неловкую тишину. – А у нас, между прочим, за ту же цену и другие мужья есть. Посмотреть не желаешь? Возьми, кого получше. А жёны, которые придут после, пусть берут то, что достанется.

– Господь с тобой! Мне другого мужа не надо. Отдай мне моего, – пугалась женщина, а Владу, чья весёлость в очередной раз не была оценена, хотелось поскорее закончить с получением денег и отправиться домой.

«Отчего же никто не понимает, что не для себя я собираю это золото, а для войска, которому должен платить жалованье! – сокрушался он. – Ведь и у моих воинов есть семьи, которые надо кормить».

* * *