Валентин Распутин. Боль души

– Наверное, справедливость абсолютная, полная, как идеал, недостижима. Однако, согласитесь, надо стремиться к ней. Иначе – тупик. У нас же сегодня главная забота государства состоит, по-моему, в том, чтобы любой ценой закрепить создавшуюся чудовищную несправедливость. Президент может лишь попросить богатеев «поделиться» с бедняками, а они соответственно на просьбы эти плюют. И все время повторяется как рефрен: пересмотра итогов приватизации не будет. Почему же? Если всем очевидно, что это и есть самая большая несправедливость нашего времени! Тем не менее «привлечен к ответственности» пока только один Ходорковский, что создает впечатление лишь видимости борьбы против явной несправедливости. Вообще мне представляется, что государство занято сегодня в основном именно созданием видимости какой-то полезной для большинства общества деятельности, имитацией такой деятельности. Говорят о переменах, но если по сути – они тоже лишь имитация. Взять хотя бы телевидение. Разве, по существу, не остается оно тем же, что было? Разве не те же люди там заправляют? Но о каком объединении, какой консолидации общества можно тогда говорить?

– Снова хочется повторить: вся причина наших несчастий, вся идеология непрекращающихся реформ поперек России объясняются тем, что решено сорвать Россию с ее естественного, тысячелетием выработанного, собственного пути и направить по чужим дорогам. Все у нас другое, чем в Европе или Америке, – и психология народа, и традиции, и отношения между людьми, отношения с законом, государством – все-все иное. Не зря же говорилось: что русскому – хорошо, то немцу – смерть. А теперь: что немцу – хорошо, то русскому – смерть. Судиться у нас считалось за грех, суда боялись как огня; нахваливать себя или свой товар – значило отпугнуть от товара; за богатством не гонялись – был бы достаток. Все судилось-рядилось в своем обществе по справедливости (достаточно вспомнить роман С. Залыгина «Комиссия»)… И вся жизнь народная – во всеобщности, взаимовыручке, сочувствии и поддержке.

И вот все наоборот. С мясом, с кровью содрали Россию с ее днища, бросили клич: обогащайся кто и как может! – и разбоем прошлись по городам и весям, все уворовали, разбомбили, даже и то, что считалось Божьим, припасенным для будущих поколений. Все растащили, по новым законам присвоили – и негде стало приложить человеку руки. Совсем негде, хоть обрубай их. Вся карусель жизни построилась на торгашестве чужого товара, попала в зависимость от бандитов и бандитских законов.

Несоответствие внутреннего своего и внешнего чужого, прямая противоположность, с одной стороны, нравственных, а с другой – практических мерок, разрыв личностного с общественным – это самое горькое, что постигло наш народ и Россию за всю ее историю. Такого не бывало и при Орде. Там, откуда исходит подобная политика, прекрасно понимают, что этого соответствия своего чужому никогда и не добиться, а потому безжалостно разрушают.

Читаю на днях: Греф считает, что государство должно уйти из сельского хозяйства. Это как так? Это все равно что человеку «уйти» от сердца своего или легких – этак налегке взять и уйти, не считаясь с последствиями. Такое, кажется, до сих пор никому не приходило в голову. Ни в Японии, ни в Америке государство на произвол судьбы своих земледельцев не бросает.

А у нас все можно в угоду другим, мы уходим со своего поля, в ВТО уходим. Наше государство уходит из культуры, образования, медицины, предварительно бросив их на растерзание дикому рынку. Мы такие.

Уходит государство. Из России уходит. Бросят ее под глобалистские жернова – и поминай как звали.

У нас и детей сейчас воспитывают в школах, как янычар: чтобы они презирали родное и шли за чужое в огонь и воду.

А вы спрашиваете о консолидации…

Февраль 2005 г.

Слезы богатых и слезы бедных