Валютчики

Армен был валютчиком от бога. Он умел заработать тогда, когда все остальные валютчики Москвы по причине резкого падения курса доллара сильно прогорали, проклиная Центробанк, Сороса и кого-нибудь для связки слов. Он зарабатывал и когда бывало наоборот, и ЦБ начинал скупать валюту, в мгновенье ока удорожая чужую валюту и обесценивая собственную. Словом, умел человек зарабатывать, с ним-то я и вел в основном дела, хотя был знаком практически со всеми крупными валютчиками столицы.

Оставив Антона в караулке смотреть фильм с Джеки Чаном, я прошел в кабинет Армена. Увидев меня, он активно замахал руками, не прекращая говорить по телефону.

– …Да, договорились! Я куплю половинку сейчас и половинку вечером! Все! Давай!

Бросив трубку на аппарат, Армен посмотрел на меня и, указав на другой телефон, сказал:

– Твой компаньон звонил.

– Серега? – спросил я, точно зная, что не ошибусь – в нашей компании кроме меня было еще два человека, и обоих звали Сергеями.

– Да, кажется, – Армен поморщился, словно почувствовав какой-то иной подтекст, – короче, он просит дать ему миллион.

– Миллион? Ну, там немного не хватает, округлишь, ведь? – Сегодня был рекордный завоз рублей почти на миллион долларов, и я удивился, что Армен боится добить до круглой цифры каких-то тридцать с чем-то тысяч.

– Нет, он хочет еще один, – быстро произнес Армен, пронизывая меня быстрыми хитрыми глазками, – а «рубль» обещает прислать утром. Сказал, деньги уже собраны.

– Вот как!

Это было неожиданно. Не, мы и раньше частенько брали вперед, но это всегда были суммы не больше ста тысяч долларов. Но миллион!

Армен обошел стол, сел на него, посмотрел на меня и произнес:

– Ты знаешь – я тебе доверяю, так? Но их я почти не знаю. Это может быть «кидок»?

Я подумал, что ни один из Серег никогда не занимался ничем подобным, хотя Серега номер один когда-то в молодости баловался с колосками, а Серега номер два долгое время работал в колонии для несовершеннолетних учителем истории, и уверенно ответил:

– Нет. Зачем им это? Только я зарабатываю для них каждый месяц процентов 20, если не больше. А там они еще больше «ловят» на разнице. Они этот миллион за три-четыре месяца заработают.

– Да, логично, – согласился Армен.

Я знал этого хитреца лучше, чем он мог себе представить, и был уверен, что он уже все взвесил и решил, прежде чем задал мне этот вопрос. Просто видимо его хваленая чуйка что-то такое почуяла, раз он решил обсудить этот вопрос со мной.

– И что? – Я спокойно посмотрел на него, стараясь не думать, что сейчас у меня на руках окажется два миллиона долларов, за которые в случае чего мне дважды оторвут голову. И руки.

– Что? Если не кинете, значит, хорошо заработаю. Ты же не думаешь, что я вам дешево продам?

Я увидел его глаза – странная помесь алчности и азарта, вот что я увидел. Он любил рисковать, получая двойное удовольствие от того, что почти никогда не ошибался, и очень боялся ошибиться, рискуя.

– Вот уж чего я точно не думаю!

Пока собирали два миллиона долларов, считали, вязали в пачки, пачки в кирпичи, я молча наблюдал за ловкими руками кассира, непроницаемое лицо которого больше подошло бы какому-нибудь вышколенному британскому камердинеру, и думал о Майе. Меня по-прежнему не оставляла мысль, что ее приглашение погулять осенним вечером по набережной не более чем предлог для чего-то другого, но я запрещал себе думать об этом. Я не знал, что побудило ее откликнуться на мои неоднократные приглашения, и очень надеялся выяснить, избавившись от огромной суммы, размеры которой немного угнетали сознание.

Глядя на быстрые руки кассира, я вновь почувствовал мелко завибрировавшую печень и потянулся к пейджеру. На узеньком экране приятными кислотными красками переливалось сообщение от Майи: «В 21:30 у цирка на Цветном. Жду».

Сердце приятно сжималось при прочтении этих строк и в первый, и во второй, и в третий раз. Было сладостно и отчего-то немного тревожно, словно я шел на первое свидание. Не скажу, что всегда уверенно «танцевал» любую понравившуюся девушку, но тушеваться не в моем стиле. А тут, надо же, прям чувствую, как покрываюсь краской.

Видимо, не я один это заметил, потому что подошедший незаметно Армен, кивнув на пейджер, как-то двусмысленно спросил:

– Не дождется тебя, да?

Я подумал, что дождется. Сибирский самолет вылетал в 20:35, и вернуться к половине десятого на Цветной бульвар было вполне решаемой задачей.

– Дождется, – ответил я и посмотрел на двадцать кирпичей, сложенных из стодолларовых купюр – два миллиона! На такие деньги можно было стать даже депутатом Госдумы, но меня тогда интересовала только Майя.

Сложив деньги в спортивную сумку, я подумал, что в моем распоряжении остается чуть больше полутора часов до вылета и, сообщив охране по рации, быстро вышел из «обменника». Сеня прикрывал своим массивным телом справа, другой охранник слева, а у открытой двери броневика стоял третий, зорко наблюдающий за крышами старых домов.

Я впрыгнул в салон броневика, следом охранники. Сеня уселся на свое законное справа от водителя, и я торопливо произнес:

– Боря, гони! Опаздываем!