Валькирия рейха

– Это вряд ли. Кроме твоих подчиненных, у нее почти нет знакомых мужчин. А среди них я не наблюдала потенциального храбреца, готового рискнуть своей карьерой ради страсти. Ни Мюллер, ни Шелленберг на это не способны. К тому же они с утра до ночи заняты исполнением твоих приказов. И у обоих молодые жены. Кроме того, как я слышала, имеются и любовницы, не только из «Салона Кити», но и из аппарата Геббельса, к примеру. Или из клиники Шарите. Информация, медицинское обслуживание – все под рукой…

– Сейчас же прекрати издеваться над генералами, – он изобразил недовольство, – Геринг слишком много тебе позволяет. Ты должна знать, я женился на Лине по расчету, – продолжил он откровенно. – Она была из хорошей семьи, ее отец пользовался большим уважением в Киле…

– Не надо, – Хелене крепко обняла его за шею, – не надо о Лине. Меня это не интересует. Меня интересует только то, что скоро наступит утро. Нам снова придется расстаться. А я так хочу, чтобы эта ночь не кончалась никогда.

Он прижал ее к себе. Его сильные пальцы впились ей в спину, губы их сомкнулись. Он крепко прижимал ее к груди, он забирал ее всю, без остатка. Перед самым отъездом из Парижа они вместе посетили концерт классической музыки. Квартет музыкантов, составленный из бывших выпускников консерватории в Галле, в которой преподавал отец Гейдриха, играл музыку своего профессора – и не где-нибудь, а в одном из лучших залов французской столицы! Музыкантов Гейдрих привез с собой из Праги. Это был своеобразный реванш – ученики Бруно Гейдриха исполняли его произведения, когда-то отвергнутые прусской аристократией. Теперь же пришло иное время, и таланту Бруно воздадут должное.

Когда Гейдрих вошел в тот вечер в концертный зал, великолепный в своей эсэсовской форме, окруженный подобострастными адъютантами, он вполне мог гордиться собой. Его планы были близки к осуществлению. Через два дня в Берлине у него была назначена встреча с фюрером. В канцелярии Гитлера уже был подготовлен приказ, в котором фюрер, в обход Гиммлера, назначал его министром внутренних дел и своим преемником. Оставалось только, чтобы Гитлер поставил подпись. Конечно, многочисленные завистники Гейдриха и, в первую очередь, рейхсфюрер приложат все усилия, чтобы помешать этому. Но с ними Гейдрих справится. Он сожжет в газовках еще миллион евреев, лишь бы Гитлер по-прежнему восхищался им и приводил в пример.

Да, он имел все причины испытывать удовлетворение от собственных достижений. Огорчало только то, что Хелене, которую он пригласил на концерт, не приехала к началу. Она ждала приказ из Берлина. Полк Райч получил пополнение и снова выдвигался на передовые позиции.

Когда Хелене вошла в зал, музыка уже играла. Почувствовав, что она появилась, он сразу обернулся. Хелене спускалась по проходу, в парадной форме, при орденах, с красиво уложенными белокурыми волосами, молодая, стройная, знаменитая. Такая же знаменитая, как и он. Такая же отверг-нутая прежде обществом и всего добившаяся в жизни сама, как и он. Такая же гордая, сдержанная, уверенная в себе. Они представляли собой великолепную нордическую пару.

Увидев Хелене, он сразу поднялся ей навстречу. Пройдя вперед и не стесняясь посторонних взоров, предложил ей руку и усадил рядом с собой. Звучала музыка его отца, самая знаменитая и красивая женщина рейха сидела рядом с ним – казалось бы, сбылись все мечты. Чего еще желать? Он чувствовал волнующий запах ее волос, ласково пожимал ей руку, гладил в полутьме колени.

После концерта ночью на аэродроме он провожал ее. Хелене улетала на восток. Он отослал шофера и адъютантов. Они стояли одни у кромки летного поля, он целовал ее прохладные губы. Перед расставанием он надел ей на безымянный палец левой руки золотое кольцо с крупным бриллиантом. Крепко прижав возлюбленную к себе, он сказал:

– Ты – моя, Лена. Вся, до последней клеточки, ты моя. Через два дня я встречаюсь с Гитлером и скажу ему, что собираюсь развестись с Линой и жениться на тебе. Ты не будешь рисковать жизнью. Ты будешь всегда со мной.

– О, я представляю, – тихо засмеялась Хелене, – фюрер будет шокирован. Он не любит разводов. Он считает, что лучше содержать любовницу. А что скажет Геринг? Я уверена, он станет упрекать меня, что я предаю Люфтваффе. Но главное, это Гиммлер, – в ее голосе послышалась тревога, – он может воспользоваться этой ситуацией в свою пользу…

– Гиммлер уже ничем не воспользуется, – уверенно объявил ей Гейдрих, – он уже не посмеет. И Геринг не вымолвит ни слова. Я все решу напрямую с фюрером. Ты будешь в Берлине.

– А потом? – спросила она лукаво, – я растолстею, как Лина, превращусь в домашнюю курицу, и ты меня бросишь.

– Ты никогда не станешь такой, как она, – ответил он, – Вы совершенно разные. Конечно, нельзя лишать нацию ее идеала. Ты будешь работать в штабе Люфтваффе. Я сделаю это хотя бы из эгоистических соображений: я не могу каждое утро с замиранием сердца слушать фронтовые сводки. Я все время жду: вот сейчас сообщат, что «черный вервольф» сбит, Хелене Райч погибла и по всей Германии объявлен траур.