Вальс в темноту

Оттуда он направился к себе в гостиницу, открыл саквояж и достал пистолет. Тот самый пистолет, которым он обещал тетушке Саре убить ее, тогда, в Новом Орлеане, и теперь час настал. Он проверил пистолет, зная, что он полностью заряжен, но еще раз в этом убедился. Затем положил пистолет во внутренний карман пиджака и немного приподнял так, чтобы можно было взяться за рукоятку.

Опустив глаза, он увидел, что из его бокового кармана болтается соломенно-желтая накидка, и во внезапно охватившем его приступе ненависти дернул за нее и швырнул на пол. Потом, наступив ногой на середину, отодвинул в сторону, словно, если дотронуться до этого куска ткани руками, можно было запачкаться. Лицо его исказилось от ненависти, которую источала непохороненная любовь.

Он дернул за кольцо газовой лампы, и комната из зеленовато-желтого цвета окрасилась белым лунным сиянием. Он постоял с минуту, получеловек-полутень, словно собираясь с силами. Затем двинулся, и в колеблющихся лунных лучах та его часть, что была человеком, сделалась тенью, та, что была тенью, стала человеком, а потом снова наоборот. Когда он закрывал за собой дверь, в комнату на мгновение ворвалась лимонно-желтая вспышка из ярко освещенного коридора.

Когда он поднимался по лестнице на второй этаж, никто ему навстречу не попался, а гул голосов, раздававшийся из вестибюля, постепенно отдаляясь, замер. Свернув с лестницы, он последовал по устланному красной ковровой дорожкой коридору, мимо темных дверей из орехового дерева. Здесь ему впервые немного не повезло. Какая-то дама вышла из своего номера, когда он находился на полпути и было уже поздно поворачивать назад. Она лишь на мгновение скользнула по нему взглядом, а затем смиренно потупила взор, как и подобало особе ее пола, и, сопровождаемая шуршанием многочисленных юбок, прошла мимо. Он подождал, пока она дойдет до конца коридора и, повернув, исчезнет из виду, а сам в это время остановился у первой попавшейся двери, словно собирался туда войти. Затем быстро продолжил путь и, очутившись у цели, осторожно огляделся, взялся за ручку двери, резким движением повернул ее и оказался внутри.

В номере, как и раньше, неярко горела ночная лампа — она еще не возвращалась. В воздухе чувствовалось ее присутствие — в едва уловимом запахе ее фиалковых духов и теплой чувственности, которая обволакивала на время покинутое помещение. Он вплотную приблизился к ней; не хватало только ее самой. Казалось, ее призрак подошел к нему и обхватил сзади руками за шею. Он расправил плечи и повертел головой, словно желая освободиться от нее.

Какое-то время он простоял у окна, благоразумно отступив в сторону и обратив в лунное небо лицо, испещренное, словно оспой, тенью от кружевной занавески. Перед ним, похожий на покосившийся сугроб, белел скат крыши над верандой. Пониже — темные площадки перед входом в гостиницу. А поодаль, переливаясь, как рой светлячков, блестели воды залива. Вверху повисла луна, круглая и твердая, как таблетка. И вызывающая у него такое же отвращение.

Наконец резко отвернувшись от окна, он прошел в глубь комнаты, опустился в первое попавшееся кресло и приготовился ждать. В таком положении тень покрывала верхнюю часть его лица, проходя по нему ровной линией, наподобие уродливой маски. Беспощадной маски над жестокой улыбкой.

Он ждал, не двигаясь, и ночь, казалось, ждала вместе с ним, будто тайный сообщник, которому не терпелось увидеть, как свершится зло.

Когда ожидание уже близилось к концу, он вынул часы и взглянул на них, подставив лицо под лунный свет. Почти четверть первого. Он сидел там уже целых три часа. Значит, они благополучно поужинали без него. Оглушительно щелкнув в тишине, захлопнулась крышка часов.

Вдруг, будто бы насмешливо отвечая ему, вдали послышался ее смех. Может, она поднималась на лифте. Он узнал бы этот смех, даже если бы не видел ее вечером в ресторане. Даже если бы не знал, что она здесь, в Билокси. Узнал бы сердцем, которое не забывает.

Глава 38

Он вскочил на ноги и огляделся. Как ни странно, за все время пребывания в комнате он не придумал, куда можно спрятаться, и сейчас ему пришлось импровизировать. Увидев ширму, он юркнул за нее. Это было первое, что ему попалось на глаза и куда можно было побыстрее спрятаться. А она уже приближалась к двери — он слышал рядом в коридоре ее веселый голос.

Он еще немного расправил ширму, поставив ее под углом таким образом, что она образовала пристроенную к стене колонну, полую внутри. Он обнаружил, что может стоять в полный рост, не рискуя, что будет видна его голова. А смотреть он мог через узорную резную деревянную планку наверху ширмы.

Дверь открылась, и вошла она.

Появились две фигуры, а не одна, но, едва переступив порог, они бросились друг другу в объятия и слились воедино. Ему в нос ударил запах выпитого шампанского или бренди, смешанный с ароматом фиалковых духов, от которого у него защемило сердце.

Ничего не было слышно, кроме шороха примятой одежды.