Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу

Левин получил информацию, которая не могла остаться незамеченной. Тут было над чем подумать. Денег у Даши хватит на десять машин. Выехали из Москвы одновременно. Девчонка спрыгнула с поезда на сороковом километре. И главное. Откуда появилась эта шальная мысль? Машина. Вишневая машина стояла на переезде, так говорил проводник. На вишневой «четверке» приехал в кемпинг Егор. Загадочная девушка. Слишком много совпадений. Соседи по даче, небольшая разница в возрасте, а почему бы и нет? Встреча и смерть на одной трассе. Все совпадает. Но если поверить в то, что парня убила Даша, то почему не поверить в то, что она могла убить свою мать? Пусть по оговору, но это возможно. Не перегибал ли он палку? Слишком смелые и дерзкие поступки он вешает на пятнадцатилетнюю девчонку.

По коже адвоката пробежали мурашки. Впервые у него в голове промелькнула трезвая мысль: «А нужны ли ему чужие сокровища?» Но он не считал их чужими. И способна ли безмозглая со— плюшка сбить с толку опытного, умного адвоката с хорошим знанием человеческой психологии? Он достаточно силен и хитер, и нет сомнений в том, что он выиграет поединок.

Запустив двигатель «форда», он тронулся дальше, к югу, и не сомневался в правильности взятого им направления. Другие решения отметались сразу.

Глава III

1

Дежурный администратор, дама привлекательная и солидная, взглянула на крышку стола и увидела новенькую пятидесятидолларовую купюру. В голове мгновенно сработала счетная машинка, и она уже знала сумму в рублях, которую могут дать за зеленую бумажку. Затем дама подняла глаза и увидела миленькую мордашку с синими глазами. Совсем еще дитя, но где–то в глубине этих озер светился блудливый огонек. Гостиничного портье с двадцатилетним стажем трудно обмануть.

— Сожалею, милочка, но мы не принимаем валюту. И потом, я же, кажется, говорила, что мы не имеем права размешать граждан без документов.

Девушка всхлипнула, и в синих глазах блеснули слезы.

— Ну что же мне делать? На улице опасно. Вы это не хуже меня знаете. Паспорт у отца в пиджаке остался. Он наверняка вернется за мной. Поезд уехал из–под носа, а я испугалась прыгать на подножку. Мне только на одну ночь, а утром я уйду.

— Но я не могу тебя зарегистрировать, милая девочка.

Тон властной хозяйки стал мягче.

— Что же мне делать? На улице полно хулиганов. Мне страшно. Там холодно!

Слезы лились рекой.

— Ну хорошо. Я пойду на нарушение, но мне это выйдет боком. Сейчас что–нибудь придумаем.

С видом заговорщицы администраторша, увешанная золотыми побрякушками и густо заштукатуренная косметикой, осмотрелась по сторонам и подалась вперед.

Холл гостиницы, похожий на больничную кухню с пожелтевшей плиткой и уставленный скучающими креслами, обтянутыми серым дерматином, пустовал. Из живых существ можно было заметить дремавшего старика с красной повязкой на потрепанном рукаве. Его присутствие говорило о том, что в отеле имеется швейцар, а значит, у дверей есть замок или задвижка и так просто сюда не зайдешь. Дверь всегда закрывалась плотно, и железный язычок делал ее неприступной, а иначе зачем ставить на ворота охрану и кто будет давать ему на чай, если он не подчеркнет важность и необходимость своего присутствия.

Из дальнего угла огромного холла доносился шум. Сквозь открытую стеклянную дверь проглядывали столики и небольшая сцена, на которой бренчали музыканты.

— Зиночка, — говорила администраторша в телефонную трубку, положив огромный бюст на крышку стойки, — Зинуля, у тебя там комнатки не найдется? Тут одну очаровательную девчушку надо бы пристроить… До утра.

Положив трубку, расфуфыренная фея продолжала разыгрывать благородство.

— Иди, деточка, на третий этаж. Коридорную зовут Зина. Она тебя устроит. Только валюту ей не предлагай. Ста рублей хватит. Деньги можешь разменять у бармена,

Даша собралась забрать свой полтинник и поблагодарить фею–крестную, но купюра исчезла. Девушка ухмыльнулась и стерла с лица слезы.

Зал сотрясался от ударов по барабанам и непонятного воя, похожего на человеческий голос и искаженного отечественными усилителями и микрофонами до бычьего рева. Все тот же кафель, все те же колонны, старые театральные софиты с цветной пленкой разбрасывали яркие пятна на лица редких посетителей. В желтых лучах шумели гости с Кавказа, отплясывая что–то на круглой площадке. В синем свете купались четверо угрюмых мужиков, поглощая водку из фужеров, а красный фонарь, прострелив зал ядовитым светом до дальнего угла, падал на лицо странного меланхолика в темных очках и шляпе. Так или иначе, но прожекторов оказалось больше, чем публики.

Даша приблизилась к стойке и села на высокий табурет. Бармен мог претендовать на эту должность благодаря белой куртке и черной бабочке, в остальном он смахивал на лектора из общества «Знание». Длинный, сутуловатый, в крупных очках–линзах, он пододвинул свое изможденное тело к посетительнице и поржавевшим голосом заявил:

— Выпивка только по предъявлении паспорта.

— У вас здесь паспортный кризис? Вы рехнулись на этой почве. Шпиономания какая–то.