Вампиры 2. Варан

Варан вошёл в спальню и огляделся: большая комната с добротной деревянной мебелью, искусно сложенным камином и плазмой на стене диагональю более пятидесяти. На постели лежал длинный ворсистый халат, он снял одежду и, надев его, вышел, направившись в бани, так как помнил, где они находятся. Идя по коридору, рассматривал дорогие картины висящие на стенах, в резных рамах покрытых серебром, мраморные статуи обнажённых девушек, стоящие около них, экзотические комнатные цветы в шикарных каменных вазонах, а его ноги в тапочках, утопали в мягком ковре. Вдруг взгляд приковал один портрет, подошёл ближе, и неожиданно почувствовал, как шевельнулся член, увеличиваясь в размере. «Карма, как ты прекрасна!». На картине была она… женщина графа лекатов – вампир, которым стала, благодаря Варану, и в силу своего создателя тоже являлась релеоготом, в чёрном бархатном платье, сияющая бриллиантами, держащая в руках белоснежного песца, вонзая в него изящные клыки, разбрызганная кровь во все стороны, придавала картине завершённость. Рука Варана, ведомая внутренним чувством, подсознательно потянулась к её пухлым чувственным губам, и он с нежностью погладил полотно.

– Что до сих пор меня хочешь? – внезапно за спиной раздался звонкий насмешливый голос.

Он вздрогнул и сболтнул вслух: «Портрет говорящий? Но и новые технологии!»

– Да, ты уж точно, свихнулся за сто лет.

Варан повёл головой на голос и медленно развернулся, глаза расширились и уставились на неё, а через миг, скользнули вниз по обтекаемой фигуре, будто выточенной из мрамора талантливым скульптором, вернулись наверх и застыли в лукавых глазах цвета луговой травы с алыми бликами, лучиками расходящимися от зрачка.

– Карма…, – его губы зашевелились, тихо произнеся имя любимой.

– Да, Варан, это я, сильно изменилась?

– Ты стала ещё прекраснее, – процедил, приходя в себя от первичного шока.

– Ты тоже очень… даже ничего. Элитная стрижка, и держишься совсем по–другому, чем сто лет назад.

– Как?

– Более статен и точно выглядишь сексуальнее.

– Карма, не наступай на больную мозоль.

– От чего ж, наверное, кучу баб перетрахал за эти годы, и твоя сексуальность так и прёт от тебя волной, аж меня с ног сбивает.

– Однако, ты ещё крепко стоишь на ногах и не упала ко мне в объятия от моей пресловутой сексуальности, – отпарировал он, усмехаясь, вспоминая её всегда такой острый язычок.

– Варанчик, к тебе на член сейчас упадут куча наших шлюх, так что позабавишься с лихвой.

Он промолчал, но в мыслях сквозануло: «За сто лет её язвительный язык короче не стал», – а она, вильнув бёдрами, отвернулась и пошла в обратную сторону от бань.

Варан с тоской разглядывал стройную спину, длинные ноги и шикарные, густые, вьющиеся, тёмные волосы, как безлунная ночь, но опомнившись, снова направился, куда шёл до встречи с ней, размышляя: «Я был не прав, рвавшись сюда, не смогу сдерживаться, когда вижу её, а война нам не нужна. Вот дурак, и о чём я только думал, меня же трясёт сейчас от возбуждения, Карма – ты нужна мне». И неожиданно носом к носу столкнулся с Каем.

– Варан, я видел, вы уже встретились и пообщались с Кармой.

Он поднял взгляд на подручного графа лекатов.

– А ты всё также цепной пёс, следующий за ней по пятам?

– Всё также, и поверь, тебе не удастся прикоснуться к ней, если такие мыслишки имеются.

– Отстань.

– Варан!

– Я же сказал, отстань! – он прошёл мимо, толкнув его плечом, но Кай, сделал выводы, что охрану женщины графа стоит усилить, от греха подальше.

В бане релеоготы один за другим попрыгали в широченный бассейн, начав плескаться, как дети. А через полчаса к ним вплыли десять девушек, будто утки, плывущие в пруду, подошли, виляя стройными бёдрами к обнажённым гостям, развалившимся на ярких диванчиках в восточном стиле у турецкого хамама, лукаво взглянули, сверкнув красными глазищами и, сняв, воздушные полупрозрачные длинные халаты, предстали в чём мать родила, демонстрируя прекрасные гибкие тела.

– Мы к вам.

– Граф сказал, что с вами можно делать всё, что нам захочется? – протянул Клавдий, жадно их разглядывая.

– Абсолютно всё.

– Тогда вы попали, давно мы так не отрывались.