Вампиры

Лизетт шлепнулась обратно на кушетку. Она была на грани паники. Ах, если бы тут оказалась Даниэль и поддержала ее!

— Почему воспоминания всегда приходят ко мне в форме кошмаров? — Голос ее дрожал, и она говорила медленно, стараясь контролировать его.

— Воспоминания не всегда страшны, дорогая моя. Просто память о наиболее травматическом опыте зачастую прорывается вперед. В вашем подсознании похоронено какое-то очень сильное эмоциональное потрясение.

— Ее… смерть?

— Если предположить, что Элизабет Бересфорд в дни празднования шестидесятилетия правления королевы Виктории было около двадцати лет, сейчас ей бы перевалило за сто. Кроме того, мисс Сэйриг, ее душа вновь возродилась уже как ваша. Следовательно…

— Доктор Магнус. Я не хочу знать, как умерла Элизабет Бересфорд.

— Естественно, — мягко произнес доктор Магнус. — Разве это не очевидно?

VIII

— Удивительно, погода сегодня забыла о дожде.

— Спасибо Богу за маленькие милости, — отозвалась Лизетт, подумав, что Лондон в июле больше напоминает город муссонов, чем романтическую столицу туманов, прославленную в песнях. — Все, что было нужно, — надеть эти дождевики.

Они с Даниэль подпрыгивали на заднем сиденье черного «остина»,[44] поскольку их демократичный водитель в равной мере охотно бросал вызов как грузовикам, так и пешеходам, борясь за право проезда по Эйджвер-роуд. Чувствуя себя несколько неловко, Лизетт теребила край своего длинного и просторного непромокаемого кожаного плаща. Они решили облачиться в ярко расшитые шелковые китайские пижамы, которые отрыли в одном из магазинчиков подержанной одежды на Портобелло-роуд, достаточно прозрачные для взглядов, но из-под плащей лишь скромно выглядывали штанины.

— Мы едем на маскарад, — объяснила Лизетт водителю, чувствуя, что просто обязана это сделать.

Впрочем, ее беспокойство оказалось излишним, поскольку шофер не удостоил их вторым взглядом. Либо он привык к текущей моде на все китайское, либо годы развозок по клубам и из клубов парочек в нарядах стиля «диско» и «панк-рок» приучили его к любым костюмам.

Такси несколько раз сворачивало на боковые улочки Майда-Вэйл и в конце концов аккуратно вписалось в U-образный поворот. Буйные биения новой волны рока гремели за воротами закрытого дворика: Мевз-что-то там — жестяная табличка на кирпичной стене так проржавела, что расшифровать ее в темноте не представлялось возможным, — но, судя по свету и шуму, адресом они не ошиблись. Множество дорогих на вид машин — Лизетта опознала «роллс» или два и по крайней мере один «феррари» — прижалось к поребрику. Они протиснулись мимо них и оказались возле источника веселья — кирпичного особняка в три — или больше — этажа, разместившегося в глубине двора.

Дверь открыла девушка в сильно укороченном костюме горничной. Она проверила их приглашение, в то время как точно так же одетая девушка приняла их плащи, а третья пригласила выбрать из предложенного ассортимента маски и показала, где можно переодеться. Лизетт и Даниэль взяли обсыпанные блестками полумаски, подходящие к длинным шарфам, которыми они повязали лбы.

Даниэль вытащила из сумочки эбеновый портсигар и с одобрением взглянула на их отражения.

— Божественно декадентски, — произнесла она нараспев, с подчеркнутой медлительностью, и поиграла пальчиками с накрашенными черным лаком ногтями. — Столько времени потрачено на глаза, и теперь приходится прятать их под маску. Возможно, позже — когда пропоет петух и все снимут маски… Вперед, дорогуша.

Лизетт держалась рядом с подругой. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Когда они вышли на свет, стало очевидно, что под шелковыми пижамами у них ничего нет.

Но наткнувшись на других гостей, девушка решила, что они могут не опасаться оскорбить чью-либо скромность. Как и обещала Мидж, тут годилось все что угодно, лишь бы понеобузданнее — если их костюмы еще могли кое-как сойти за уличную одежду, многим гостям пришлось воспользоваться раздевалками наверху.

Мускулистый молодой человек, облаченный лишь в кожаную набедренную повязку и пояс для меча с висящим на нем широким палашом, спустился по лестнице, ведя за собой на цепи покорную девушку со скованными запястьями; не считая кандалов, на ней было лишь несколько лоскутов кожи. Парочка в панковской упряжи презрительно плюнула им вслед; девушка щеголяла в шортиках, украшенных бритвенными лезвиями, и трико, возможно просто нанесенном на голое тело краской из баллончика. Две красотки в старомодных вечерних платьях стиля «нью лук»[45] от Кристиана Диора бросали с верхней площадки томные кокетливые взгляды на полуобнаженного меченосца; Лизетт заметила их характерно широкие плечи и адамовы яблоки и почувствовала укол зависти — гормоны и хирургия обеспечили им великолепную форму — ей такой нипочем не добиться.