Вампиры замка Карди

– Ты так холодна, – прошептал Курт. – Я думал, что больше никогда не увижу тебя… Что ты не вернешься. Я не хотел без тебя жить. И все они думают, что ты умерла… И они боятся тебя теперь. Но я надеялся, что, если ты и придешь к кому-то, то это буду я. Я хотел, чтобы ты пришла ко мне. Ведь я люблю тебя. И я хочу быть там, где ты. Всегда.

– Я пришла, – повторила Лизе-Лотта. Она совершенно не помнила, что люди говорят в таких вот ситуациях, и поэтому просто повторяла:

– Я пришла. Я пришла за тобой. Сними серебро…

Он торопливо рванул с шеи цепочку, затем – остальные, на нем их было еще пять… И вдруг схватил Лизе-Лотту, потянул ее к себе, увлек на постель. Лизе-Лотта подчинилась – из какого-то болезненного любопытства. Его ладони сжали ее грудь, пробежали по спине, словно в поисках застежки, потом скользнули под юбку – она почувствовала жар его рук на своих голых коленках, на нежной коже бедер… И тут ей что-то вспомнилось. Очень смутно – что-то нехорошее. Что-то, чего она предпочла бы не помнить. Капли крови на его перчатке, на рукаве мундира. Мельчайшие капельки – на свежем, румяном лице! Почему ей так больно было вспоминать об этом? Ведь она любит кровь. Она сама сегодня умывалась кровью! Пятна на ее платье еще не влажны! И все-таки – ей было гадко и больно. И она с силой ударила Курта руками в грудь, отшвырнув его от себя. От удара он буквально впечатался спиной в стену – и на мгновение потерял дыхание. Потом закашлялся, хватаясь рукою за грудь. Посмотрел на нее – непонимающе, жалобно. И снова потянулся к ней дрожащей рукой…

– Фрау Шарлотта!

Лизе-Лотта хотела снова ударить его – но вдруг почувствовала, как загорается, словно бы закипает изнутри, и вместо удара – притянула Курта в свои объятия, и сама раскрылась навстречу ему, прильнула, впилась ртом в его губы. Это было безумие. Помрачение. Она ничего не помнила, не сознавала. Она таяла в бесконечном наслаждении, она упивалась… Его молодой силой. Его жизнью. Его кровью! Сейчас все было совсем не так, как с Раду. Сейчас это было грубее… И жарче. И Лизе-Лотте так нравилось. Именно так. Она нежно водила клыками по его коже, покусывала, пощипывала, потом – прокусывала насквозь и пила кровь. Немного – потому что была сыта. Она играла с ним. Пока он не лишился чувств – что было внезапно и странно… И очень вовремя.

Потому что, заигравшись, Лизе-Лотта потеряла счет времени.

А небо уже начало чуть заметно светлеть. И ей пора было возвращаться в свой гроб. Раду никогда не говорил ей об этом… Но она знала. На уровне инстинкта самосохранения, присутствующего у любого живого – и не совсем живого – существа. Поцеловав еще раз, на прощание, странно-холодные губы Курта, Лизе-Лотта выскользнула из его комнаты. Легким облачком пронеслась по коридору, по галерее, затем – по лестницам, по темному залу, по лабиринту коридоров, безошибочно ориентируясь в кромешной темноте.

Раду ругал ее. Оказывается, нельзя оставлять трупы. Надо их прятать. Хорошо, что Мария и Рита вовремя обнаружили труп солдата и унесли его. А если бы люди его нашли? Да еще в таком виде? Нельзя так жестоко убивать. Вампиры убивают нежно. А она прогрызла его шею едва ли не до позвоночника. Надо соблюдать осторожность. Пусть даже эти люди по какой-то причине благоволят к вампирам… Но есть и другие! Те, кто вампиров боятся и ненавидят! Да и этих можно восстановить против себя. А у них есть оружие – опасное оружие! Осиновые колья, чеснок, розы, револьверы с серебряными пулями. И еще – совершенно новое и ужасное: раствор серебра, который они собираются вкалывать в своих жертв с помощью шприца. Лизе-Лотта должна быть осторожнее. Лизе-Лотта должна помнить законы вампиров и не нарушать их ни в коем случае. Лизе-Лотта не должна выходить на охоту без сопровождения Хозяина прежде, чем он обучит ее как следует всем приемам – и, главное, всем законам.

Лизе-Лотта слушала. Внимала. Но на самом деле беспокоило ее только одно: получит ли она новое платье. То платье, что было надето на ней, теперь пришло в негодность. Пятна крови засохли и материя стала очень жесткой, заскорузлой, как руки крестьянина. Даже спать в этом платье теперь было некомфортно! Когда Раду закончил и спросил, нету ли у нее вопросов, Лизе-Лотта спросила – про платье. И тогда Раду улыбнулся:

– Ох, какое же ты еще дитя! Бедный мой птенчик…

Он принес ей новый наряд. Атласный, цвета молодой травы, расшитый золотом. У него так же была завышенная талия, квадратный вырез, а кроме того – коротенькие рукава-фонарики. К нему прилагалось все новое, вплоть до туфелек. Лизе-Лотта осталась очень довольна. Ей хотелось быть красивой. Очень красивой. Красивой и грозной. Для всех тех людей, которых она собирается убить…