«Ваня Коммунист»

Надолго застряли в библиотеке. Из-за Всеволода. Он, как голодный на хлеб, набросился на книги.

— Это, Всеволод, что за хреновина? — спросил Ефим, глядя на толстенные тома, корешки которых поблескивали тусклой позолотой.

— Энциклопедия. Тут ответы на все главнейшие вопросы.

— Подходящий товар! — обрадовался Ефим и начал вынимать книги из шкафа. — Порадуем ребят!

— Или забыл? — только и спросил Всеволод.

— А чего забывать? Разве я граблю? Не для себя, для всей команды.

Говорил Ефим убедительно, и Вишневский больше не стал отговаривать, опять прилип к книгам.

Скоро из соседней комнаты вырвался на простор оглушительный бас, от которого, казалось, задрожал весь дом. Это Ефим нашел граммофон.

— Ну как, подходяще?

— Голосище! — Василий не скрывал своего восхищения.

— Берем?

— Спрашиваешь!

К кораблю подходили гуськом. Впереди Вишневский с граммофоном и пластинками. За ним — Ефим и Василий тащили энциклопедию.

На мостике стоит Маркин. Он хмурится и кричит:

— Что несете, дьяволы?

— Разрешите доложить, товарищ комиссар, очень полезные книги. — Ефим поворачивается к Всеволоду: — Как их величают?

— Энциклопедия.

— Ага, энциклопедия, товарищ Маркин! Читать у нас нечего, так братва навалится. Глядишь, к зиме и познает всю житейскую премудрость! И еще граммофон с пластинками.

Никто не обратил внимания на то, что Маркин взбешен. Первый случай мародерства! Правда, сегодня военморы принесли только книги и граммофон, принесли для общего пользования, но кто поручится, что в следующий раз «для всех» не приволокут бочку вина, отрез сукна или коровью тушу?

Если не пресечь это сегодня, если расцветет на «Ване Коммунисте» зловонный букет мародерства— в первую очередь нужно будет расстрелять его, Маркина.

Что обиднее всего — к мародерству причастен Вишневский. Преданнейший революции, талантливейший человечище!

Но революция тем и сильна, что воздает по сегодняшним заслугам. Разве не командуют миноносцами бывшие царские офицеры? Признали революцию, решили честно служить народу, ну и командуют. Разве не зачислен в отряд солдат Плотников, убежавший от белых? Зачислен, исправно воюет.

А Вишневский... Большой талант дан человеку, больший и спрос с него!

— Вахтенный! — зовет Маркин.

— Есть, вахтенный! — отвечает Хлюпик и становится так, чтобы Маркин видел его.

— Военморов Ефима Гвоздь и Василия Никитина — арестовать. Вещи Вишневского вышвырнуть с корабля. Чтобы и не пахло у нас мародерством!

Безжалостен приказ комиссара. Михаил Хлюпик, как и другие военморы, считает его чудовищно строгим, несправедливым, но лязгает затвором винтовки.

Молчат моряки. Рыбак крестится и шепчет:

— Пронеси, господи, беду лихую...

Ефим Гвоздь неожиданно швыряет бушлат под ноги Миши Хлюпика, скидываег фланелевку, выворачивает карманы брюк, рвет тельняшку на груди и исступленно орет.

— Вот тебе, Маркин! Стреляй! Ну, кому говорю? Стреляй! Но честь мою — не марай! Глянь на добро Ефима! Глянь на дырявые карманы! Хоть в кишках моих ройся — полушки не найдешь! Ефим Гвоздь честный военмор!

И вдруг спокойно, словно не он орал на всю реку:

— А Вишневского не тронь. Отговаривал меня. Я зачинщик — с меня и спрос.

В разорванной тельняшке стоит Ефим Гвоздь. Все видят два багровых шрама. Все знают, что получены они в боях с врагами революции.

Опускает винтовку Миша Хлюпик. Что-то неразборчивое гудят военморы.

Вишневский тоже снимает бушлат и фланелевку, аккуратно укладывает их на высокую сочную траву. Выворачивает карманы и становится рядом с Ефимом. За ним шагает Никитин.

Маркин уже понял, что переборщил. Почему матросы не могут 'пользоваться энциклопедией, которую буржуй купил на деньги, украденные у народа? Почему можно забирать у буржуев землю, заводы, фабрики, вот эти самые пароходы, но нельзя трогать книги? Даже нужно это сделать, если на пользу делу!

Понял Маркин свою ошибку, но все еще не может собраться с силами, чтобы признаться в ней.

— А мое мнение, товарищ комиссар, что перегнул ты палку, — говорит Макар Петрович. — Мародерами зря обзываешь. Бравые военморы! Ежели за каждую ошибку выгонять человека, то я тебе сегодня к вечеру корабль очищу: уложил конец не так, плохо пролопатил палубу, нет молодецкого вида — пошел к чертовой матери!

Будто плотину прорвало. Все орут, размахивают увесистыми кулаками.

Маркин подымает руку, требуя тишины.

— За науку спасибо, — говорит он и даже кланяется.— Приказ свой отменяю, но граммофон на корабль не приму.

— Да пропади он пропадом! Я его, товарищ Маркин, одним ударом на щепочки разберу! — моментально соглашается повеселевший Ефим.

— Нет, отнесешь с Вишневским обратно. Чтобы никто не мог сказать, что мы грабим. Честь революционера — превыше всего!

Не сказал — отрезал...

Граммофон отнесли и даже поставили на прежнее место. .

Рядом с граммофоном положили расписку: «Дана сия расписка в том, что для нужд революции изъята энциклопедия в количестве 21 том. Указанная будет использована для просвещения личного состава Волжско-Камского отряда флотилии. Знания народу!»

Дальше — подпись Маркина, печать и дата.