Ванильный запах смерти

Надсадный баритон заставил постояльцев вздрогнуть. Герой-любовник Федотов не мог эффектно не обставить свой выход к собравшимся. На этот раз он прибегнул к арии Германа из «Пиковой дамы». Народный артист вплыл на террасу в сопровождении пожилой отдыхающей – ярко накрашенной, очень продуманно одетой и поддерживающей безупречный маникюр Адели Вениаминовны Пролетарской. Главной заботой старушки, пекущейся о внешних приличиях и сохранении себя в форме, была маскировка устрашающего второго подбородка. Сегодня Адель Вениаминовна накрутила на шею лиловый шелковый платочек, в тон юбке и аметистовым серьгам.

– «Что наша жизнь? Игра!» – Глеб Архипович обрушил последнее слово с такой силой на голову семенящей рядом с ним Адели Вениаминовны, что та споткнулась, но, подыгрывая милому ребячеству актер актерыча, очаровательно рассмеялась. Спускаясь по лестнице, эти двое успели поспорить.

– Нет-нет, Адель Константиновна, тут вы меня не убедите никогда. Любой, я подчеркиваю, любой человек играет роль. Находится в образе. Причем в каждую конкретную минуту – в определенном, заданном предлагаемыми обстоятельствами.

Сухощавый, высокий и все еще замечательно красивый Глеб Архипович галантно выдвинул стул перед Пролетарской.

– Благодарю, Глеб Архипович, но вы можете взглянуть на меня и удостовериться в исключении из вашего правила. Я всегда едина. Никогда и ни для кого роли играть не буду. И умудрялась не делать этого даже в цековские времена.

– Ну, не знаю, не знаю. Кстати, исключение ведь подтверждает правило. О, благодарю, Дашенька. – Актер принял из рук хозяйки чашку, пригубил напиток и остался необычайно доволен им. – Что это? Смородиновые нотки… чудесно. И клубника. Определенно клубника!

– Роли-то вы все еще играете, а вот имена персонажей напрочь забываете. Отчество Адели Вениаминовны – Вениаминовна! По буквам повторить? – Зуля затянулась духовитой розовой сигареткой.

Панибратский тон как-то естественно сложился между литераторшей и актером. Глеба Архиповича нагловатость безвестной редакторши лишь веселила. Ему вообще очень нравилась эта «горячая штучка».

– Ах, Зулечка, у нас, актеров, вообще никаких отчеств не существует. Все это незначительно. Правда, Адель Валентиновна?

– У, проказник! Ну, держитесь, – кокетливо погрозила пальчиком в пигментных пятнышках Пролетарская.

– Вы лучше скажите мне – откуда у вас такая фамилия? Псевдоним? – поинтересовался Федотов, прихлебывая чай.

Вдова вздохнула:

– Увы, нет. Родители мужа дали моему Марлену не только соответствующее имя, но и придумали фамилию.

Глеб Архипович расхохотался.

– А вы знаете, что бывают такие непридуманные фамилии, которые похлеще любых придуманных? – оживился вдруг бирюк Бултыхов.

– Вы о себе? – поддела его Зуля.

– Ну, я в сравнение не иду с одним моим сослуживцем. Вот у него фамилия так фамилия. Передистый! Полковник Передистый, представляете?

– Да уж… – погладила пальчиком губку Зульфия, критически рассматривая раскрасневшегося Степана Никитича, которому с трудом давались потуги рассмешить аудиторию.

– Но дело не в полковнике, а в его жене. Она звалась Передистой ровно один год. Больше не выдержала! Потом вернула девичью – Зоб! – Бултыхов тоненько захихикал, а Адель Вениаминовна поджала накрашенные губки, стукнув чашкой о блюдечко, и поправила на шее платочек.

– Свежайшие пирожки! Свежайшие пирожки от нашего дорогого Феликса Николаевича! – разрядила обстановку Даша, неся высоко над головой блюдо с искусительно пахнущей сдобой.

– Плакали мои диеты, – обреченно вздохнула Зуля и первой схватила с блюда слоечку.

– А ну, Зулька, «положь взад»! – хриплый мужской голос раздался от ворот.

Оцепенев, все уставились на наглого мужика – коротко стриженного, вальяжного здоровяка в шортах и темных очках, с дорожной сумкой на плече. Он мог бы стать зримым воплощением понятия «бесцеремонность».

Однако Зуля, бросив пирожок, вскочила и бросилась ему навстречу с воплем:

– Эдичка-а-а!

Она повисла на шее расплывшегося в улыбке знакомого.

– Прошу любить и жаловать – Кудышкин Эдуард. Тележурналист и мой хороший друг. – Зульфия за руку привела на террасу нового гостя.

Эдуард в ответ облапил собственнически Зулю за бедро и поцеловал «хорошего друга» в плечо, отчего редакторша затрепетала. Похоже, в ближайший вечер и ночь народному артисту придется довольствоваться обществом диктофона.

– Милости просим! Разрешите представиться – Василий Говорун. Очень рады приезду в наши благословенные края. Будьте как дома. – Хозяин с чувством тряс вялую руку потенциального отдыхающего.

– Зулечка, вы не предупреждали меня о возможных визитах ваших друзей. Я некоторым образом рассчитывал на ваше участие в моей судьбе нынешним вечером, – ласково, но с нескрываемой ревностью выступил Федотов.

– Ой, да ладно, Глеб Архипович, завтра все нагоню ударным трудом. Целый день буду стучать на ноутбуке. А сегодня пообщаюсь с другом. – Зуля коснулась ладонью щеки тележурналиста. И в этом едва уловимом жесте была и нежность, и еле сдерживаемая страсть.