Ванька

Пионер — всем пример.

Член коммунистического союза молодёжи.

Вот именно — состоящий в рядах молодёжной организации Коммунистической партии Советского Союза, созданной 29 октября 1918 года, а в 1924 году КСМ было присвоено имя В. И. Ленина…

Это я, ночью разбуди, отвечу. Готовился же серьезно к Ленинскому зачету.

Не важно, что сейчас у меня какое-то время комсомольские взносы не плачены. Никто меня из рядов не изгонял и из списков не вычеркивал.

До создания организации передового отряда советской молодёжи в настоящий момент ещё три пятилетки впереди, так что комсомольцу Ваньке Жукову было простительно, что он теперь как святой угодничек босыми ноженьками на земле стоял. Пальчиками на ногах от холода шевелил…

Я принял указанное мне мужиком во сне положение — спиной к избушке. Шагать начал и про себя считать. Мог бы и вслух, всё равно никого рядом не было.

Раз, два три…

Тут в голове у меня вопрос возник. Почему мне велено два раза по шестьдесят шагов пройти? Не сто двадцать, а именно два раза по шестьдесят? Странно тот мужик как-то считал. Шестидесятками.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Почему, странно? Кстати, мы сейчас тоже ими считаем. В минуте — шестьдесят секунд. Час из шестидесяти минут состоит…

От такого ответа самому себе я даже остановился. Хмыкнул и дальше двинулся.

Тридцать, тридцать один, тридцать два, тридцать три…

В году — двенадцать месяцев… Тоже частичка от шестидесяти… Пятая часть…

Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре…

Окружность — триста шестьдесят градусов… Шесть раз по шестьдесят…

Тут я до шестидесяти досчитал. Снова мне счёт начинать? Или следующий шаг шестьдесят первым будет?

Решил — лучше снова. Так я инструкцию, что во сне получил, точнее исполню. Мало ли…

Семь, восемь, девять, десять…

Так, так, так… А, мои шаги, его-то равны? Больно уж мера длины не определенна — шаг. Мой шаг сравнить и внучка Ваньки — совсем разные вещи.

Я решил не заморачиваться. Пройду два раза по шестьдесят, а там и видно будет.

Сорок, сорок один, сорок два, сорок три…

Шаг делаю и по сторонам внимательно смотрю. Пока ничего интересного не вижу. Ну, так рано ещё.

Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…

Три шага всего мне осталось.

Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят.

Всё. Дошёл.

Что я должен увидеть?

Пока, вроде, один лес кругом…

Я наклонился. Веточку поднял. В землю её воткнул. Пусть метка будет. Решил, что от неё во все стороны несколько шагов сделаю.

Может я, когда шёл, куда-то немного в сторону свернул? Вполне возможно. Несколько деревьев мне обогнуть пришлось, а после них мог я чуток не туда отклониться. Свернуть с пути истинного.

Глава 28 Босой анабазис

Воткнул веточку.

Создал точку отсчёта.

Сейчас искать буду.

Ну, не прямо сейчас…

Я сел прямо на землю. Ноги надо спасать. Ступни у меня уже закалели до невозможности. Только обморожение мне получить тут не хватало…

Почернеют пальчики и по очереди один за другим отпадут, а то и все разом и одновременно. Можно тогда даже фамилию удвоить. Буду я — Жуков-Беспальчик.

Смех-смехом, а я принялся ноги растирать. Сначала каждый пальчик по-отдельности, а потом всё, что выше их находится. Сапоги бы сейчас на ноги натянуть, но нельзя. Древние богатства мне босиком искать велено…

Сидел я, растирал ноги и поскуливал. Больно же…

С неба понемногу белые мухи летят, а я тут как Порфирий Корнеевич Иванов, он же Паршек, он же Победитель Природы, Учитель народа, Бог Земли разгуливаю. Точь в точь почти. Сапоги уже снял. Осталось только брюки в шорты превратить. Одним движением. Не ел и не пил уже сколько… Вылитый Порфирий…

Осталось только свою систему целительства создать. Ну, и учение придумать.

Про Порфирия Иванова я читал в журнале «Огонёк» этим летом, вот он мне и вспомнился. Номер был старый, ещё февральский. Летом весь СССР от его «Детки» с ума сходил. Ходили слухи, что Иванов даже письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу написал, с предложением передать свой опыт всему советскому народу через признание его системы официальной властью и её повсеместное внедрение в обществе строящем коммунизм.

Не знаю, чем там дело кончилось, на чем сердце успокоилось…

Мне до Порфирия, похоже, пока далеко.

Растёр ноги, покряхтел, встал.

Куда идти? Вправо? Влево? Прямо? Назад?

Назад не пойду — был уже там.

Вперёд, к победе коммунизма…

Сходил. Ногу только сучком наколол. Хрен мне, а не светлое будущее.

К веточке своей вернулся. Вправо пошёл. Там тоже голяк. Полный.

Может бросить всё это? Дурью же маюсь…

Ладно. Оставалось сходить налево. Может с этого, надо было и начинать?

Захромал в левую сторону от веточки. Пять шагов прошёл, десять проковылял, двадцать, тридцать, сорок. Впереди, вроде, лес просветлел. Что-то там есть. Вернее, деревьев, на какой-то площади нет.

Ещё немного прошёл. Точно — полянка. Вся как кротами-гигантами перекопана. Не поляна, а яма на яме…

Вот только осталось мне в ямину свалиться для полного счастья. Ноги переломать и сдохнуть там от голода и холода.