Ванька-ротный

– Всем приготовиться! – сказал я, – Первую ракету пропускаем, а по второй, когда она ткнется, первая группа бросается вперед. И вот очередная ракета полетела по дуге и ткнулась в снег. Взвод Рязанцева словно подкинуло вверх. Белые маскхалаты пригнулись и цепью метнулись в низину. Еще одно мгновение и они исчезли в снежной пустоте. Прошло несколько секунд ожидания выстрелов и надрывистого удара взахлеб из пулемета. И вот в воздух взметнулась осветительная ракета. Я подался вперед и стал всматриваться в мерцающий свет, бегущий по снегу. Ни лежащих в снегу людей ни белых бугорков их маскхалатов на фоне снежного поля я не увидел. Они видно ткнулись в снег сразу в первый момент. До леса они не успели добежать. Лежат сейчас где-то на полпути. Трудно сказать, где в каком месте они упали. Ночью снежное пространство скрадывает расстояние. Но эта ракета не очередная. Немцы видно заметили какое-то мерцание в низине на снегу. Я напряженно ждал всплеска свинца. Во время войны у немцев на вооружении были скорострельные пулеметы МГ-34. Он давали большую плотность огня. Сейчас врежет в то место, где уткнулись в снег наши разведчики, и считай половина получит приличную порцию свинца, Мы приготовились открыть огонь из автоматов. Точности прицельного огня у автоматов к сожалению нет, убойная сила небольшая, будет конечно трескотня. Из двадцати автоматов плотность огня будет приличная. Бить будем трассирующими. Пулемет сразу подавим. Но тут же в дело войдет немецкая артиллерия. И не известно чем все это кончиться. Она бьет по заранее пристрелянным квадратам. Обрушивается всей мощью нескольких батарей. Как это было с ротой штрафников. Не успели они добежать до немецкой проволоки, как их разметало снарядами. Ни один не вышел оттуда. Прошло минуты две, немецкий пулемет не рыкнул. Я вздохнул глубоко. Тяжесть и напряжение свалились.

– Ну! Теперь твоя очередь! – похлопал я по плечу, стоявшего рядом, лейтенанта. -Одну пропускаем! Вторая ракета твоя! И вот в небе повисла вторая ракета. Лейтенант и его разведчики сжались в комок, немного пригнулись, застыли на месте. Сейчас она ткнется, зашипит, и в набежавшую темноту ринуться люди, надеясь на случай. Они так же бесшумно, как видение, как призрачные тени метнулись сквозь ели и исчезли в снежной полутьме. Мы стояли меж елей и напряженно смотрели в пространство в каком-то неуверенном, напряженном, томительном сосредоточии слуха. Проходит минута, вторая – ракеты нет. Еще минута тягостного ожидания, ракеты нет. Нас среди ельника осталось пять человек. Теперь очередь наша. Мы ждем очередной немецкой ракеты, чтобы сорваться с места и броситься в низину. Проходят первые томительные минуты. По моим расчетам ребята уже на опушке, послали вперед небольшую разведгруппу. Время идет, а очередной осветительной ракеты нет. Нельзя начинать движение, у немцев глаза свыклись с ночной темнотой. Только после яркого света они некоторое время ничего перед coбой не видят. На этом и основаны наши перебежки через низину под носом у немцев. Нужно ждать ракеты. Нельзя рисковать. В ночном поиске всякое случается. Случаются такие дела и возникают такие ситуации, о которых никогда не думаешь и не предполагаешь. Заранее угадать ничего нельзя. " ' ' " Через десять минут группа Рязанцева и взвод лейтенанта углубятся в лес и нам их придется по следам догонять. Они пойдут медленно и осторожно,

– 15-

осматривая все вокруг себя и впереди. Мы по пробитым следам можем идти ускоренным шагом. Пять, десять минут разницы для нас не играют роли. Мы их успеем нагнать. Между нами такая договоренность, если в нашей группе непредвиденная осечка (вдруг произойдет), они нас не ждут. Через десять минут они покинут опушку и выйдут на лесную дорогу, перережут телефонную связь и повернут в сторону немцев, которые сидят на высоте под Бондарями.