Ванна Архимеда

Все это шутки прежних лет.

Горизонтальный мой хребет с тех пор железным стал и твердым, и невозможно нашим мордам глядеть, откуда льется свет.

Меж тем вверху звезда сияет – Чигирь – волшебная звезда! Она мне душу вынимает, сжимает судорогой уста.

Желаю знать величину вселенной и есть ли волки наверху, а на земле я, точно пленный, жую овечью требуху.

Медведь Имею я желанье хохотать, но воздержусь, чтоб волка не обидеть.

Согласен он всю шею изломать, чтобы Чигирь-звезду увидеть! 158 Волк Я закажу себе станок для вывертыванья шеи.

Сам свою голову туда вложу, с трудом колеса поверну.

С этой шеей вертикальной, знаю, буду я опальный, знаю, буду я смешон для друзей и верных жен.

Но, чтобы истину увидеть, скажи, скажи, лихой медведь, ужель нельзя друзей обидеть и ласку женщины презреть? Волчьей жизни реформатор – я, хотя и некрасив, буду жить как император, часть науки откусив.

Чтобы завесить разные места, сошью себе рубаху из холста, в своей берлоге засвечу светильник, кровать поставлю, принесу урыльник и постараюсь через год дать своей науки плод.

Медведь Еще не ломаются своды вечнозеленого дома! Есть еще у нас такие представители, как этот сумасшедший волк! Прошла моя нежная юность, наступает печальная старость.

Уже ничего не понимаю, только листочки шумят над головой…

Но пусть я буду консерватор – не надо мне твоих идей, я не желаю бегать в ватер и называться грамотей.

Медведь я! Конский я громила! Коровий Ассурбанипал! В мое задумчивое рыло ничей не хлопал самопал! Я жрать хочу! Кусать желаю! С дороги прочь! Иду на вы! 159 И уж совсем не понимаю твоей безумной головы.

Прощай. Я вижу – ты упорен.

Волк Итак, с медведем я поссорен.

Печально мне. Но видит бог – медведь решиться мне помог.

2. МОНОЛОГ В ЛЕСУ Над волчьей каменной избушкой сияют солнце и луна.

Волк разговаривает с кукушкой, дает деревьям имена.

Он в коленкоровой рубахе, в больших, невиданных штанах, сидит и пишет на бумаге, как будто в келейке монах.

Вокруг него холмы из глины подставляют солнцу одни половины, другие половины лежат в тени, и так идут за днями дни.

Волк (бросая перо) Надеюсь, этой песенкой я порастряс частицы мирозданья и в будущее ловко заглянул.

Не знаю сам – откуда что берется, но мне приятно песни составлять – рукою в книжечке поставишь закорючку, а закорючка ангелом поет! Уж десять лет, как я живу в избушке.

Читаю книги, песенки пою, имею частые с природой разговоры.

Мой ум возвысился, и шея зажила.

А дни бегут. Уже седеет шкура, спинной хребет трещит по временам.

Крепись, старик. Еще одно усилье, и ты по воздуху как пташка полетишь.

Я открыл множество законов.

Если растенье посадить в банку 160 ь в трубочку железную подуть – животным воздухом наполнится растенье, появятся на нем головка, ручки, ножки, а листики отсохнут навсегда.

Благодаря своей душевной силе я из растенья воспитал собачку – она теперь, как матушка, поет.

Из одной березы задумал сделать я верблюда, да воздуху в груди, как видно, не хватило – головка выросла, а туловище нет.

Загадки страшные природы повсюду в воздухе висят.

Бывало, их, того гляди, поймаешь, весь напружинишься, глаза нальются кровью, шерсть дыбом встанет, напрягутся жилы, но миг пройдет – и снова как дурак.

Приятно жить счастливому растению – оно на воздухе играет как дитя, а мы ногой безумной оторвались, бежим туда-сюда, а счастья нет как нет.

Однажды ямочку я выкопал в земле, засунул ногу в дырку по колено и так двенадцать суток простоял.

Весь отощал, не пивши и не евши, но корнем все-таки не сделалась нога и я, увы, не сделался растеньем.

Однако услышать многое еще способен ум.

Бывало, ухом прислонюсь к березе и различаю тихий разговор.

Береза сообщает мне свои переживанья, учит управлению веток, как шевелить корнями после бури и как расти из самого себя.» Итак, как будто бы я многое постиг, имею право думать о почете.

Куда там! Звери вкруг меня ругаются, препятствуют занятьям 6 Ванна Архимеда 161 и не дают в уединеньи жить.

Фигурки странные! Коров бы им душить, давить быков, рассудка не имея.

А на того, кто иначе живет, клевещут, злобствуют, приделывают рожки.

А я от моего душевного переживанья не откажусь ни в коей мере! В занятьях я как мышка поседел, при опытах тонул четыре раза, однажды шерсть нечаянно поджег – весь зад сгорел, а я живой остался.

Теперь еще один остался подвиг, а там… Не буду я скрывать – готов я лечь в великую могилу, закрыть глаза и сделаться землей.

Тому, кто видел, как сияют звезды, тому, кто мог с растеньем говорить, кто понял страшное соединенье мысли – смерть не страшна, и не страшна земля.

Иди ко мне, моя большая сила! Держи меня! Я вырос точно дуб, я стал как бык, и кости как железо, седой как лунь, я к подвигу готов. Гляди в меня! Моя глава сияет, все сухожилья рвутся из меня.

Сейчас залезу на большую гору, скакну наверх, ногами оттолкнусь, схвачусь за воздух страшными руками, вздыму себя, потом опять скакну, опять схвачусь – а тело выше, выше, и я лечу, как пташечка лечу! Я понимаю атмосферу! Все брюхо воздухом надуется как шар.

Давленье рук пространству не уступит.

Усилье воли воздух победит.