Варенье из мухоморов

– Тебе моего слова недостаточно? – обижался Стас. – Я маме рассказал, она в восторге.

– А мои – нет, и это о многом говорит.

Членов своей семьи Марина считала людьми здравомыслящими, к мнению которых стоило прислушаться, чтобы не попасть впросак. А семью Стаса его жена почти сразу восприняла как неких убогих и обиженных жизнью, над которыми нужно срочно взять шефство.

И взяла, и небезуспешно. Но уважения к ним это ей не прибавило.

Стас не возражал, семья у них и впрямь была с чудинкой.

Мама – художница, за все время своей творческой активности не продавшая ни одного полотна, но зато с удовольствием раздаривающая их всем родным и близким. Папа был геолог, всю свою жизнь пропадавший в экспедициях, да так основательно, что после одной из них пропал совсем. Правда, после месяца тщательных поисков в дальних диких горах они обнаружили его неожиданно совсем близко. Папа обитал в доме поварихи, с которой слишком крепко «сдружился» в очередной экспедиции.

Но это была уже другая история, вспоминать о которой Стас не любил. Его отец потом еще много раз ездил в экспедиции и всякий раз возвращался с другой и к другой. В конце концов, мама заявила, что ей это надоело, отправилась вместе с отцом в очередную экспедицию и назад привезла домой отца, который, как она выразилась, ей достался в честной борьбе, как переходящий из рук в руки кубок победителя.

Братья у Стаса были музыкантами, Лека был человек-оркестр, Гога пел. У него был красивый голос, от звука которого у людей сердца начинали биться чаще.

Вдвоем братья уже не первый год бродяжничали по стране, изредка возвращаясь в родной дом, привозя из дальних странствий множество увлекательных баек и запахов.

Нет, никто в их семье не мог вызвать у Марины прилив уважения. И где-то Стас понимал жену.

Марина была экономистом. Ее папа был инженером, проектировал горнодобывающие комплексы. Дед ушел в отставку полковником. Все мужчины в семье Марины всегда учились серьезным, основательным профессиям. Даже просто гуманитариев среди них не водилось. А уж чтобы бродяжничать и петь, такое им даже в голову не могло прийти. Из всей семьи в ванной пел только один дед, да и тот исполнял свой репертуар лишь раз в году на День Победы девятого мая.

Стас точно знал, что никто из родных Марины не одобрил его выбор. Эти люди никогда не шли на поводу у сиюминутного порыва. А объяснения Стаса, что он купил дом, потому что ему понравились здешние озерные лилии, сочли бы бредом сумасшедшего. И чего доброго, потребовали бы от Марины, чтобы она развелась с ним.

Лучше бы никто из их семьи с ними не ездил. Он так и сказал жене.

Но Марина твердо держалась своей позиции:

– Нет, кто-то из моих должен будет поехать. Мои хотят узнать, как там все устроено. Пусть узнают и успокоятся.

– Разве недостаточно того, что я все рассказал и показал фотографии?

Марина в ответ лишь фыркнула. Конечно, этого было недостаточно. Для ее родителей слова были лишь поводом для тревоги.

– Тогда пусть поедет Сашка! – попросил Стас.

К двоюродному брату Марины он питал что-то похожее на симпатию. Вся прочая мужская часть семьи Марины вызывали у Стаса чувство, которое сам он вслух называл робостью, в душе при этом понимая, что оно куда больше похоже на откровенный страх.

Марина согласилась.

– Сашка так Сашка. Отец все равно не может. Дед занят в ветеранской организации. Поедем с Сашей! Я заметила, что ты с ним подружился. Я очень рада. Саша человек положительный, от него ты ничего дурного понабраться не смо- жешь.

Это надо было понимать таким образом, что от собственных родственничков Стас может приволочь все, включая блох и чесотку.

Но он не мог упрекать Марину. Если вспомнить, как вели себя его братья на свадьбе, то все становилось ясно, у Марины были веские основания, чтобы с недоверием относиться к этим двоим чудикам.

На свадьбу, кстати говоря, Стас своих братцев не приглашал, не потому что он такой плохой и хотел оставить братьев за бортом своей семейной жизни.

Нет, он просто элементарно не знал, как с ними связаться. Но братья сами каким-то образом узнали про его свадьбу и заявились как раз в тот самый торжественный момент, когда тесть готовился произнести свой первый тост «за молодых».

Гога с Лекой всегда были чужды условностей, заявились, как были, с дороги, при полном своем артистическом облачении: в дредах, свисавших у одного до плеч, а у другого чуть ли не до лопаток. Братья были в грязной потрепанной одежде, да еще увешанные звенящими амулетами, подаренными их друзьями «на удачу».

Заявились они вместе со своими музыкальными инструментами, и поэтому сперва гости со стороны невесты решили, что это музыканты, которых пригласили на свадьбу. И Стасу тут же намекнули, что выбор музыки хорошо бы предварительно согласовать с остальными.

Когда же выяснилось, что это приехала вовсе не музыка, а очередные гости, то Стасу стало совсем неуютно.