Варяги и Русь

— Но скажи мне, неужели я погибну от руки заклятого моего врага?

Старик снова покачал головой.

— Нет, высшие существа не судили тебе этого! Твой враг будет неповинен в твоей смерти!

Вздох облегчения вырвался из груди Вадима.

— О, тогда я не страшусь умереть! — произнес он, — тогда я уверен, что найду случай отплатить врагу за все и насладиться его предсмертными мучениями.

— Не надейся на это! Не забывай, что я уже сказал тебе. Твой враг — любимец судьбы, и судьба свято будет хранить его от всех несчастий. Но хватит говорить об этом… Помни, ты должен уйти отсюда, потому что жизнь твоя здесь не в безопасности…

Едва поправился Вадим и сейчас же ушел на Днепр, где и оставался до тех пор, пока туда не прибыли со своими дружинами Аскольд и Дир…

Опять появились ненавистные враги, и Вадим решил вернуться в Приильменье. Он слышал, что вече призвало из-за моря какого-то Рюрика с двумя братьями на княжение, но кто это был — он и не подозревал.

Пришел он как раз в то время, когда ильменская вольница воспрянула духом… Тяжела показалась вольнице власть княжеская, и вспомнили о Вадиме.

— Эх, когда бы был Вадим! — говорили в родах, — справились бы мы с князем…

— Только Вадим против него и мог бы пойти!

— Немало бы народу за ним последовало!

— Воскресла бы вольность славянская!

Оказавшись в родимых местах, Вадим решил пока никому не объявлять о своем возвращении, а разузнать, кто такой Рюрик, какое положение занял он, как велика его охрана и как можно было бы вести с ним борьбу…

Однажды, одолеваемый мрачными думами, Вадим на легком челноке подплыл к Рюрикову городищу и заметил, что около княжеских хором стояли толпы людей, и по Волхову у берега островка зачалены были челноки и ладьи. Среди них одна особенно выделялась своим роскошным убранством.

— Здесь кого-то ждут? — спросил Вадим у старика, сидевшего на корме лодки, к которой подошел он на своем челноке.

— Князя нашего ждем, — последовал ответ, — в Новгород на вече он отправляется пред отъездом своим к кривичам, так вот мы и собрались приветствовать его.

Вадим остался ждать появления князя. И вот из ворот городка, окруженный отрядом дружинников, выходил тот, кого он считал своим заклятым врагом…

Кровь ударила в голову Вадима…

А Рюрик, не подозревая, что его кровный враг так близко, садился в свою ладью, Плохие вести принесли ему из земли кривичей. Неожиданно умер в Изборске брат его Синеус, и кривичи звали к себе князя, опасаясь, что, оставшись без правителя, они снова станут жертвой своих родовых раздоров…

Рюрик решил не медлить и отправился в путь, объявив о своем отъезде новгородскому вечу.

VII

«Вадим вернулся» — эта весть с быстротой молнии пронеслась по всему Ильменю.

Этого известия было вполне достаточно, чтобы поселить надежду в сердцах недовольных…

— Будет дело мечам! Сумеет он отстоять страну родную! — говорили в приильменских; селениях.

— Много за ним пойдет народу! Храбрый он вождь!

— Свой природный, не чужой!

— Только бы Новгород подался, в родах удальцы найдутся.

— Ладно ли только! Ведь снова польется кровь, — пытались вразумить крикунов более благоразумные.

— Польется в последний раз… Прогоним Рюрика и возьмем себе князем Вадима! Выберем его, как того выбрали.

— И он нам правду даст!

— Да какую еще правду-то, — свою, а не варяжскую…

Заволновался, зашумел Ильмень, зазвенели мечи в родах славянских.

И время для этого было как нельзя более удобное. Князь уехал с дружинами своими к кривичам. Горе нежданно подкралось к Рюрику. Узнал он, что умер почти одновременно с братом Синеусом и другой его брат — Трувор; волей-неволей пришлось князю покинуть Ильмень…

Отправившись в далекий путь, Рюрик совершил ошибку, взяв с собой и своего друга, который бы мог его заменить в его отсутствие, — Олофа.

Во главе оставшейся небольшой дружины был поставлен храбрый, но малоопытный Руар. По его мнению, все было спокойно на Ильмене, опасаться было нечего, а потому Руар с дружиной после отбытия князя повел довольно беспечный образ жизни.

А Вадим между тем делал свое дело.

Один, без дружины, являлся он в роды и повсюду говорил так убедительно, что не только молодежь, но и старики заслушивались.

Заслушивались и вспоминали прежнее…

Как прежде-то жилось привольно! Каждый сам себе старший был и знать ничего не хотел, а теперь вот прислушивайся к тому, что на Рюриковом городище скажут…

Поэтому-то и находили себе отклик и сочувствие в сердцах славянских пылкие речи Вадима.

— Веди нас! Все за тобой пойдем! — слышались восторженные крики.

— Будь нам князем, дай нам правду не варяжскую, а родную, ильменскую!

Вадим, конечно, знал цену этим крикам. Понимал он, что, свергнув одного князя, ильменцы не задумаются прогнать и другого, но какое ему было до этого дело?

А на Рюриковом городище шли беспечные пиры. Руар позабыл, что он не на родных скандинавских берегах, а среди буйного, не успокоенного еще народа.

Эфанда больше сознавала опасность положения, чем беспечный воин. До нее дошли уже слухи, что на Ильмене далеко не все покойно…