Варианты будущего

Он сразу заподозрил неладное, как только увидел девушку и понял, что шёл не по её следам. А уж когда присмотрелся к ней… Выглядела та максимум лет на двадцать пять, но её глаза… её взгляд… Солнце светило девушке в спину, и с пяти метров Иван не мог точно определить, были ли на её глазах контактные линзы, но вот взгляд… взгляд был ей не по возрасту. Так могла смотреть только умудрённая жизненным опытом женщина лет пятидесяти. А когда Артём… или, вернее тот, кто был когда-то Артёмом, шагнул из полумрака котельной Ивану навстречу и яркий солнечный луч осветил его глаза, Иван ясно увидел и линзы и холодные звериные зрачки за ними. Тот, кто был когда-то его приятелем, видимо, понял, что при ярком свете Иван может заметить маскарад и стал щуриться, но было поздно: Иван уже заметил…

Иван впервые встретился с отожранцами. Раньше он таких видел только на экране монитора. И то, что ему в одиночку удалось одолеть двоих, иначе как чудом Иван и не мыслил.

Эти твари хитры и коварны, но, похоже, память его бывшего приятеля сыграла с ним злую шутку. Он ведь помнил Ивана какого? Офисного тюфяка, от которого в лихую годину даже жена ушла. А теперь Иван был другим, теперь Иван не был

сознательным гражданином в наморднике. И другим его делало вовсе не наличие или отсутствие оружия. В руках решившего изменить свою жизнь человека и монтировка, и отвёртка, и даже пассатижи (которые он ещё не применил, но которые при необходимости несомненно мог бы теперь применить) становились таким же оружием, как и пистолет, или автомат. И пусть он не герой боевика, и вряд ли когда перейдёт черту и убьёт живого человека, но уж этих тварей он убивал и будет убивать.

Не питая больших надежд, – вряд ли эти упыри принесли с собой пистолет и двести патронов, – Иван обыскал тела отожранцев. У Артёма он нашёл три телефона, аккумуляторы к ним, армейский штык-нож в ножнах и около ста тысяч рублей наличными. Забрал нож, деньги и аккумуляторы. У бабы был складной нож, кастет, телефон, две с половиной тысячи налички и паспорт, из которого Иван узнал, что звали гражданку Лидия – Иван усмехнулся – и лет ей было сорок восемь. Рассовав по карманам складень, кастет и деньги, Иван прошёл к лежавшему на снегу рюкзачку, который отожранка Лида бросила, напрыгивая на Ивана, открыл…

В рюкзачке лежало частично обглоданное тело младенца – девочки, месяцев семи или восьми – точнее и не скажешь. Голова ребёнка была отделена от тела.

Иван похоронил девочку под берёзкой посреди заснеженной площадки. Разгрёб снег руками, монтировкой раздолбил старый асфальт и мёрзлую землю, уложил рюкзачок в неглубокую ямку, засыпал землёй и принесёнными из производственного корпуса обломками кирпичей.

Домой Иван вернулся уже затемно. Заварил сразу три «бич-пакета», засолил с перцем всё имевшееся у него сало и открыл ноутбук. Он твёрдо решил основательно вооружаться.

Человек-невидимка

Ешь ананасы, рябчиков жуй,

День твой последний приходит, буржуй.

Поэт Владимир Маяковский, планета Земля, Россия, 1917-й год от Р.Х.

Глухо урча моторами и грохоча тележками, трамвай-поезд из четырёх вагонов ползёт по закопчённой моторными выхлопами, пропахшей мазутом и креозотом 27-й транспортной улице. Я стою на подножке в хвосте поезда и держусь обеими руками за лестницу, что ведёт на крышу вагона. Рядом, словно рука нищего старика, просящего подаяния, подрагивает свободная сцепка (хорошо, что эта штука зафиксирована, а то легко могла бы переломать мне ноги на повороте). Закопчённые смогом дома-близнецы с многослойными, тщательно вымытыми стёклами в окнах проплывают мимо: один, за ним другой, третий… квартал, перекрёсток… остановка… и по новой… Стучат тележки, поскрипывают вагоны. Прохожие с узких тротуаров по обе стороны улицы – большинство женщины, конторские служащие или прислуга – поглядывают на поезд, но никто не замечает нарушителя.

Пару кварталов назад, пропуская встречный состав, следом ненадолго пристроился полицейский броневик. С минуту я разглядывал лица полицаев. Один из них уставился усталым расфокусированным взглядом прямо сквозь меня и долго смотрел в никуда, вынудив меня замереть, превратиться в статую, в деталь вагона и так ждать, пока водитель броневика не пойдёт на обгон поезда.

Солнечно. Только бы погода не испортилась и снова не пошёл дождь… Здесь, в столице, так часто бывает: вот на небе ни óблачка, и вот, через полчаса, из-за горной гряды, что огибает столицу с юго-восточной стороны, налетели тучи и дождь льёт как из ведра…

Нет, лучше не думать о дожде. Такие мысли раздражают и вызывают беспокойство, – ни того, ни другого мне не нужно. Тем более, что влиять на погоду я всё равно никак не могу. Если польёт, буду действовать по инструкциям на такой случай, с поправкой на ситуацию… Изменю маршрут и способ передвижения, сокращу список…