Варяжский круг

– Вальдамар мне ровесник. Он был молодой, я был молодой. И мы знали друг друга. Он владел тогда Смоленском, а я не раз через Смоленск ходил. Однажды мы встретились с ним на охоте. Князь Вальдамар выгнал на меня лису и ждал, пока я не убил ее. Там мы обменялись Диргемами: на моем диргеме была нацарапана моя руна, а на его диргеме – знак-змеевик. Я долго этого змеевика хранил. И если бы знал, что Вальдамар станет Великим князем, сохранил бы его до сего дня.

Варяги внимательно слушали старика, работали веслами без всплесков. И парус не опадал, шли быстро.

– А еще вам скажу – князь князю рознь. Вальдамар – прирожденный властитель! Он добр и благодушен с теми, кто ему верен, он всегда готов пощадить своего подданного и даже за большую провинность не лишит человека жизни. И так от лета до лета… Но в один день он может сокрушить город недруга, и без жалости снести голову недруга, и истребить тысячу его людей.

Гёде загибал пальцы на левой руке.

– Вальдамар способен сделать черное, но сказать потом, что это белое, и убедить всех в том, что это необходимо для общего блага, хотя было нужно только ему. Он увидит золотое яблоко и пойдет к нему, расталкивая нерасторопных, и поднимется к нему, ступая по головам. Заберет золотое яблоко и, сидя на ветви, скажет всем: «Скромность – это святое!» Наверное, так же и с Киевом было: обошел кого-нибудь мой Вальдамар…

– Обошел – значит, достоин Киева! – решил Рагнар. И все с этим согласились.

– Хорошо – подчиняться умному.

Гёде Датчанин с сожалением сказал:

– Тот Мономахов змеевик теперь открыл бы нам многие дороги. И очистил бы для нас лучшие ряды на торжище!

Глава 3

Следующая ночь выдалась темная и ветреная. Небо сплошь покрылось тучами, из которых время от времени накрапывал дождь. Шумели речные волны, шумел ветер. А варяги опасались, что за этим шумом спрячутся половцы и подкрадутся к самому скейду. Поэтому Рагнар удвоил число стражи, послал в ночь еще пятерых человек. Среди них выбор пал и на Эйрика.

Рагнар сказал ему:

– Послушай меня, Эйрик, сын Олава! Настал и твой черед сторожить. И в этом деле есть свои премудрости: как останешься в темноте один – на месте долго не лежи, не то уснешь. Едва согреется под тобой земля, едва сваляется трава, переходи на другое место. Доверяйся больше слуху, чем зрению. Глаза могут обмануть – нестрашное увидеть страшным, а опасного врага принять за малого суслика.

Эйрик поблагодарил Рагнара за совет и заверил, что все исполнит так, как ему было сказано.

Игрец тоже был при этом разговоре и вызвался идти вместе с Эйриком. Рагнар не возражал. Но предупредил его:

– Ты любишь говорить. А разговор далеко слышен даже во время дождя. Обещай, что будешь молчать.

Берест обещал. И Эйрик тоже.

Тогда Рагнар дал Бересту кожаный шлем.

– Надень. Или только слепой не увидит в темноте твою белую голову, игрец!

Но они все равно говорили.

Низко над землей проносились рваные облака. Изредка пробивался лунный свет. Тогда он выхватывал из темноты то далекий клин леса, то серебристо-молочную поверхность реки, то противоположный обрывистый берег. Потом вдруг освещалась широкая ровная степь, и было отовсюду видно, как по высоким серым травам волнами прокатывался ветер.

Сначала говорили о половцах…

Атай и Будук, ханы-братья, которых выслеживал Ярослав, были еще молодыми ханами и людей имели немного. Поэтому чаще получалось, что они не столько нападали на своих врагов, сколько сами скрывались от них. Однако не упускали случая пограбить – оттого и жизнь была беспокойная. Ведь торец копья и острие соединены одним древком. Был у Атая и Будука еще один брат, старший – хан Окот. Вот он водил за собой орду. И от года к году та орда становилась все больше. Но Окот, занятый распрями с другими ханами, еще не приходил открыто к русским городам. Поэтому знали его плохо.

Эйрик и Берест сидели по грудь в высоких травах. Смотрели по сторонам, говорили шепотом…