Вартанян

В те годы холодной войны обстановка менялась быстро. Как и прежде, требовалось добывать информацию. Но чтобы на равных биться с «главным противником», как в те годы на языке спецслужб именовались Соединенные Штаты Америки, одного этого было уже недостаточно. Требовались мгновенная реакция на происходящее, быстрый и активный ответ. Наша внешняя политика нуждалась в поддержке. Действия чужих разведок надо было предупреждать и срывать, противопоставлять им собственные решительные действия. Для этого, для постоянной координации, и было создано специальное подразделение, которым руководил Иван Агаянц.

Он начал с нуля, с чистой доски. Однако авторитет полковника Агаянца был настолько высок, что ему удалось быстро подобрать прекрасных помощников, способных исполнителей. Причем Иван Иванович предпочитал выбирать сотрудников сам, и, насколько знаю, здесь он не ошибался.

В этот отдел попал впоследствии и я.

Кабинет у Агаянца был затемненный, свет не бил в глаза. Захожу, он сидит в полутьме. И разговор пошел какой-то мягкий, спокойный. Я сразу почувствовал: Агаянц настроен по-доброму.

И стал я заниматься в новом подразделении приблизительно теми же проблемами, той же западногерманской разведывательной службой. Но в этом коллективе я почувствовал несколько иную атмосферу: доброжелательность, никаких трений между руководителями, между работниками. Всё шло от Ивана Ивановича, он смог повлиять на окружающих, настроить всех на верную волну. Определил точные направления деятельности отделов. Причем каждому ставил посильную, выполнимую задачу, каким-то своим особым чутьем понимая, кто и на что способен. И, не удивляйтесь, давал свободу творчеству.

А подразделение было любопытное, — неважно, как там оно называлось. О нем ведь и сейчас мало известно. Занимались мы и внешней политикой. Исключительно много зависело от того, как мои товарищи, коллеги оценивали поступающую информацию. Как могли, мы перерабатывали ее таким образом, чтобы было выгодно использовать в наших интересах.

Атмосфера, побуждавшая к творчеству, была невероятно сильна. Кто хотел писать — пожалуйста. Если вы находите какие-то интересные материалы, публикуйтесь. Кстати, в то время существовал спецархив, в котором хранились трофейные документы. Было много материалов, связанных с карательными акциями гитлеровцев на временно оккупированных территориях. Пишущие сотрудники охотно пользовались его уникальными материалами…

Иван Иванович Агаянц приучал людей думать шире, не замыкаться только на каких-то своих оперативных проблемах. Но слишком распространяться я не буду — тема эта пока закрытая, о ней почти ничего не рассказывается. Разве что в редко читаемой широкой публикой специальной литературе проскакивают иногда отдельные эпизоды…

Хотя могу сказать, обращаясь к истории, что еще в 1923 году, по решению высшего партийного руководства, в рамках ЧК, МИДа и Генштаба создали специальное бюро по дезинформации. Работа в тот период шла довольно активно, но потом она постепенно затухла. Затем не стало и единого центра. Хотя Служба в этом плане что-то и делала. Но это не было чем-то по-настоящему отработанным, отдачу нельзя было считать высокой — скорее, довольно низкой.

Иван Иванович понимал, насколько подобная работа важна и нужна. Он вышел с предложением и смог создать по-настоящему новое подразделение. Сам разрабатывал структуру, методику его работы, проведение своеобразных акций. Это был новый шаг.

И работа пошла совершенно по-другому. Осуществлялись такие острые мероприятия, что наступил момент, когда ЦРУ и Госдепу пришлось ежегодно докладывать конгрессу США о деятельности советской разведки в этой сфере. Доклады публиковались, анализировались. Большинство «активных мероприятий» — такой термин был принят для обозначения акций в этой сфере — приносили весомые результаты.

Конечно, повезло, что подразделение возглавлял Агаянц. Иван Иванович старался отслеживать рост каждого своего оперативного работника. Приглашал к себе на беседу. Обсуждал отдельные проблемы конкретно, напрямую, а не через кого-то. Наставлял подчиненных: берегите себя, разведчиков готовят на долгие годы.

Он реально заботился о каждом. Как-то я заболел, и надо же — Новый год, а я — в госпитале. Обидно! И тут под самый праздник приезжает ко мне один из руководителей нашего подразделения с новогодним подарком. Книга о скульптуре на немецком языке, поскольку я германист, и автограф Ивана Ивановича Агаянца с пожеланиями скорейшего выздоровления и поздравлениями. Тепло на душе стало…

И так бывало всегда. У одной нашей сотрудницы слегла мама. Тогда Агаянц связался с Минздравом, и вскоре было получено разрешение положить ее в Институт кардиологии.