Варвара. Случайные совпадения с реальной жизнью. (СИ)

Но чувство задерживалось. Ни как не шло по расписанию. Это несколько омрачало, мою готовность страдать и любить. Робкие признания от одноклассника не вызывали трепета чувств, ожидания катастрофы и погибели и трагедии. И потом, он никак не мог определиться, кого он больше любит - меня или Панаму. Мы, поэтому и не обращали на него ни какого внимания. Определится - подумаем.

Я ходила на работу в общий читальный зал, где обычно обслуживались студенты и не определившаяся интеллигенция. Длинные волосы, круглые очки и рюшечки - мечта студента-филолога. Робкие заигрывания, усиливали мою тоску о грядущей любви, но не приближали ее. Вздыхавший в спецхране библиотекарь Борюньчик, в коротких, мятых брюках и очках с толстыми стеклами, уже начинал вселять в мятущуюся девичью душу панику, что так и пройдет вся жизнь, в бесплотном ожидании.

- Я откладывал "Альтист Данилов", барышня. - сообщил молодой человек, когда я тоскливо заполняла бумажки на выдаче книг.

- Одну, минуту.

- А вы читали эту книгу?

- Она с закрытой полки. - сурово сообщила я. - У вас есть разрешение на пользование книгами с этой полки?

(Помните, я работаю в Горьковской областной библиотеке, при умирающем социализме?)

- У меня специальный читательский билет. - он протянул билет, и я наконец соизволила посмотреть на его владельца.

- Только не влюбляйтесь в меня. Я плохой. - сурово сказал он.

Видимо вся тоска о неведомой разрушительной силе любви была выражена в моем взгляде. Я влюбилась.

Варвара и первая любовь-2 и прочие глупости.

Потом я прочитала "Альтиста Данилова", и все-все с Закрытой полки. Книга произвела впечатление.

Молодой человек, Андрей, тоже произвел впечатление. Он каратист, буддист, манекенщик, и студент-филолог. Таких студентов-филологов, в то время еще не было.

Первым делом, у меня ликвидировали все рюшечки и томный взгляд. Потом отправили устраиваться работать в Дом моделей, где меня лишили части романтических кудрей и научили краситься.

Жизнь заиграла другими красками. Оказывается, тоскливое ожидание любви, не есть самое интересное в жизни дело.

Мы ходили на закрытые тусовки каратистов-буддистов, махали на рассвете деревянными мечами, учились правильно дышать и махать нунчаками. Но мне регулярно напоминали:

- Не вздумай в меня влюбляться. У меня, между прочим, девушка есть.

Этой мифической девушки я так и не увидела. И вообще, пропускала это занудство мимо ушей.

Попутно парикмахерша Ева сделала мне такую залихватскую прическу, что бабки стали оборачиваться и плеваться мне в след. Я обрезала все юбки, списав в негодность сантиметров тридцать лишней материи, и внезапно открыв, что у меня тааакие ноги, что закачаешься! А если их поставить все же на каблук, то начинают качаться окружающие мужчины.

Папа, посмотрев на все эти резкие перемены, решительно заявил маме:

- Ее надо увольнять из этого притона, иначе принесет в подоле.

Мама не согласилась, и уговорила папу оставить меня на работе и в библиотеке и в Доме моделей. Мама всегда мечтала быть балериной, но мечта не сбылась, она была ребенком военного времени, и из-за нехватки витаминов, щиколотки приобрели благородный изгиб. Что нанесло неизгладимую травму ее самолюбию. И она решила спасти мое самолюбие от такой участи.

Тем временем меня учили не горбиться, ходить красиво от бедра, улыбаться. Лина Павловна, доставала нам всем в лучшем случае до плеча, стояла на репетициях у нас за спиной и била при первой же попытки согнуть спину офицерским кожаным хлыстом. По спине, резко и чувствительно. Так, что через месяц я разучилась портить осанку. Посадка головы тоже была под строгим надзором:

- Нельзя смотреть в пол, там не валяются пять копеек! Нельзя иметь унылую рожу! Нельзя поднимать плечи! Втяни живот! Подтяни попу! Поставь правильно ноги! - малая часть указаний получаемых от Лины. Если забываешь "нельзя" - чувствительное напоминание. И как втянуть живот и подтянуть одновременно попу оставалось загадкой.

Потом, эта посадка головы, не раз сыграла против меня - опять обвинение в гордыни, не гнется ни спина, ни голова не склоняется. Но, это минусы профессии.

Через полгода я сама себя не узнавала в зеркале. И надо отметить, что коллеги в модельном бизнесе были барышни сплошь из приличных семейств, девочки все учились на докторов, юристов и учителей. Всем им выговаривали за несоветский вид и даже грозили отчислением.

У меня прибавилось воздыхателей в библиотеке, которые мне читали стихи, робко держали за руку. Но я любила Андрея. Читала Кастанеду, но грибы есть не желала. И вообще пользовалась своим положением библиотекаря, что бы читать запрещенную литературу из закрытой секции. Страдания и ожидания любви меня как то не занимали, было некогда.

Я подружилась с манекенщицей Дусей. Точнее ее звали Наташей, но я назвала ее Дусей. Имя прилипло и осталось навсегда. Даже Лина Павловна периодически, когда злилась, называла ее Дуськой. Дуська вывела меня первый раз в ресторан. С этого момента жизнь сделала крутой поворот, и я поняла, что у меня ужасный вкус на мужчин.

Варвара и ресторан.