Варвары ледяной планеты

*прим.: Ремора (эхиней) — в греческой и римской мифологии гигантская рыба с присоской на голове, задерживающая в пути корабли. Название «ремора» от лат. remora — «препятствие», «помеха». В настоящее время словом «remora» в некоторых языках называют рыб-прилипал.

— Где же кхай? — спрашиваю я, так как мужчины, кажется, ждут, что люди скажут что-то.

— Внутри, — говорит Вэктал. Он движется вперед и касается моей челюсти. — Ты готова, моя Джорджи?

О, Боже. Я не уверена, готова ли я. Я с трудом глотаю. — Давай сделаем это.

Он кивает и из ножен на поясе вытаскивает свой длинный, толстый нож. Я собираюсь с духом, когда он прикладывает острие ножа к брюху существа. В быстром движении Вэктал погружает свой нож глубоко, а затем начинает резать. Из раны хлещет и струится кровь, и кто-то позади меня издает звук удушья. В воздухе начинает витать тошнотворный, металлический запах крови, и я заставляю себя его игнорировать.

Двое из воинов двигаются вперед и отгибают рану существа, раскрывая массу окровавленных органов.

— Совсем как освежевание оленя, — выдыхает Лиз рядом со мной удивленным и озадаченным голосом. — Ничего особенного. Никаких проблем.

Вэктал подходит к грудной клетке существа и наступает на одну сторону, а потом толкает другую. Его мощные руки напрягаются, а затем раздается какой-то треск, словно от дерева, упавшего в лесу, и ребра раскалываются надвое.

— Большой, очень большой олень, — говорит Лиз.

Вэктал делает несколько разрезов, и мы слышим громкий звук. Мужчина достает гигантский орган, что, должно быть, было сердцем, которое все еще пульсирует. Оно светится изнутри, отбрасывая яркие круглые пятна света, излучая бледно-голубое сияние. Одним разрезом Вэктал вскрывает его, и свет выплескивается наружу.

Внутри него паутинка из дюжин тоненьких, извивающихся червей.

Черви!

О, Боже!

Один из воинов приближается к Вэкталу, и тот передает ему сердце, прежде осторожно вытянув из него одну из ярко светящих нитей.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — еле-еле выговаривает Кайра.

Думаю, что и меня тоже. Но я вынуждаю себя оставаться на месте, в то время как Вэктал благоговейно освобождает длинную, сворачивающуюся спиралью светящуюся нить и подносит ее ко мне в своих огромных ладонях. Она в его ладонях извивается и корчится.

— Они долго не живут на холоде, — говорит он мне. — Мы должны сделать надрез в области твоей шеи и дать кхай надежное место обитания.

Его глаза говорят красноречивее любых слов. В этом я должна быть лидером. В этом я должна довериться ему.

Я с трудом сглатываю, глядя на эту длинную, червеобразную светящуюся штуку.

— А если… если это попадет мне в мозг?

— Он чем-то лучше твоего сердца? — бормочет Лиз.

— Кхай — сущность жизни, — говорит мне Вэктал, держа в своих ладонях змееподобное существо. Его пристальный взгляд, излучающий смесь чувств, направлен на мое лицо. Если я сейчас откажусь, я отвергну все, что он и его люди предлагают. Я отвернусь от жизни здесь, любови и, возможно, последнего шанса спастись.

— В шею, да? — говорю я слабым голосом. — А будет больно?

— Не знаю, — Вэктал приближается ко мне, и я могу слышать, что существо в его руках слегка движется и издает нечто вроде мурлыканья.

— Это честно, — говорю я. Существо вжимается в его ладони, пытаясь зарыться в его кожу. Я чуть ли не падаю в обморок при мысли добровольно впустить его внутрь себя… но разве у меня есть выбор?

Я сделала свой выбор. Я выбрала Вэктала… и нашего ребенка, который уже сейчас может быть в моем чреве.

— Мне самой надо сделать разрез? — спрашиваю я его. — Или ты?

— Могу я, — говорит он и протягивает мне свои сложенные чашечкой руки.

Я принимаю кхай, невольно слегка исказив лицо. Такое ощущение, что эта липкая спагетти — макаронина невообразимо теплая, несмотря на холодный, зимний ветер, дующий вокруг нас. Свет играет слабыми вспышками, когда червяк попадает мне в руки, и я испытываю миг беспокойства. А что, если связь кхай с людьми невозможна? Но Вэктал вытащил другой, чистый нож, а его рука потянулась к задней стороне моей шеи, обхватив ее своей ладонью сзади.

Пути назад уже нет.

— Ты правда собираешься это сделать, Джорджи? — спрашивает Кайра, ее голос звучит так, будто ей дурно.

— Конечно, — я смотрю в светящиеся глаза Вэктала, когда он начинает наклоняться ко мне. Он прижимается поцелуем к моему лбу, и я снова поражена тем, насколько он замечательный. — Я люблю тебя, — говорю я тихо.

— Ты — мое сердце, Джорджи, — бормочет он.

Я чувствую быстрый прохладный нажим ножа, приставленного к моей коже, а затем жалящий укол, когда он делает надрез возле ключицы. Не глубокий, но достаточный, чтобы выступила кровь, замерзая на ветру.