Вас любит Президент

– Жена моя очень хорошо готовит, – сообщил Капитан Марти без интонации. – Дочь у меня очень красивая.

– Благодарю, Капитан. Если что-то новое будет в следствии, вы мне сообщите, надеюсь?

– Ах, да, по поводу этого … – сказал Марти. – Лерой об этом упоминает в письме. Посмотрим … Ага, вот оно. «Если Винс спросит, нет ли чего нового в следствии, скажи ему, чтобы он ебался в рот. – Он поднял голову. – Очень сожалею, но…

– Так и написал?

– Да. Вот, посмотри сам.

– Не может быть.

Капитан Марти протянул Винсу письмо. Винс взял его и прочел – «Если … следствии…»

– Черт, – сказал Винс. – Я найму частного детектива. Вы здесь все просто некомпетентные бездельники.

Марти засмеялся, чем еще больше сбил Винса с толку.

– Но ведь правда! – настаивал Винс без особой уверенности.

– Конечно правда. Ладно. Значит, ты отказываешься от моего приглашения…

– Отказываюсь … Да.

– Я так и подумал. Это хорошо. На самом деле у меня нет дочери. Да и не женат я.

– Мне очень жаль.

– Хочешь совет, Винс? Слушай внимательно. Это неофициально. Сторонись Лероя. Просто сторонись.

***

– Капитан, – сказал Том после ухода Винса.

– Чего тебе?

– Я вот думаю тут. Может, это не мое дело, но … Кто на самом деле Детектив Лерой?

– А, это хорошо, Том, я как раз собирался с тобой об этом поговорить.

– Ага.

– Помнится, последний коп, задавший этот вопрос, был переведен в Южный Бронкс. Я просто сделаю вид, что вопроса не было, потому что ты мне нравишься. Но я тебя предупредил. Теперь иди в заведение напротив и приведи сюда Гавина. Он там жрет бублики уже третий час. И вообще все где-то шляются, в непонятных местах. Влияние Лероя. Разложились. Некомпетентные бездельники.

Марти закрыл и запер дверь, присел на край стола, и набрал номер.

– Шеф? Это Марти. Только что был Винс и оставил сообщение от Лероя. Что? … Нет, совсем нет. Послушайте, я не могу следить за Лероем, когда он во Франции. И я не мог запретить ему туда лететь. Он бы что-нибудь опять заподозрил… Что? … Шеф, меня это задание счастливым не делает, поверьте. Делаю все, что могу. Я не знаю, что он задумал. А вы знаете? Я было понадеялся, что парни из Общих Сведений его пристрелят по ошибке … Нет. Это было бы слишком большим везением. Я не могу сейчас лететь во Францию, у меня здесь бардак, который нужно разгребать … Как только в этом отделении появится обычный капитан, неудобные вопросы начнут задавать сразу. Мы не можем этого допустить … Да, сэр. Благодарю вас..

Он сердито повесил трубку.

Вошел Гавин, не постучавшись.

– Привет, Гавин, – сказал Марти, беря со стола лист и подавая Гавину. – Твой трансфер. В Восточный Нью-Йорк. Ты мне говорил, что устал от бюрократии. Сорок уголовных преступлений в день – именно то, что нужно уставшим от бюрократии. Удачи тебе.

– Эй, капитан, – пробормотал пораженный Гавин.

– Убирайся, – сказал Марти. – Убирайся с глаз моих, ебаный хонки! К ебаным ниггерам в район, сука!

***

Об отелях нечего было и думать – если тебя одолело одиночество, в отеле будет только хуже. Собственную квартиру Винса теперь ремонтировали, но даже если бы она не была повреждена пожаром, возвращаться туда было бы глупо – по разным причинам. К счастью импресарио Винса отдыхал на каком-то экзотическом острове, который рекламировали, как девственный-нетронутый, и где местные только недавно начали учиться чистить иностранцам жилища, стирать им белье и готовить для них четыре раза в день, и все это за два доллара. Винс связался с импресарио, и тот позвонил портье, чтобы Винсу выдали ключи – солидных размеров лофт в СоХо, после пятого обновления за двадцать лет окончательно переставший напоминать швейных цех, из которого получился. В отчаянии, мучаясь одиночеством, Винс позвонил в сопроводительный сервис. Девушка приехала и начала его театрально соблазнять. В конце концов, заплатив сумму полностью, он ее просто выставил. Спал он урывками, просыпался, засыпал опять – но липкая дрема не приносила облегчения. Ни мир снов, ни реальность его не удовлетворяли – и там, и там жизнь была сплошным кошмаром. На следующее утро, проснувшись в очередной раз, он заставил себя подняться и убедился, что на часах уже одиннадцать. Если бы у него болела голова, ему, возможно, было бы легче – но в голове было ясно, и тело работало безупречно. Это добавило к кошмарным ощущениям чувство вины. Опасность, угрозы, эксцентричная помощь свояченицы были, оказывается, отдыхом, отвлекали от всего этого. Теперь дети в безопасности и не донимают, Гвен уехала в Париж с копом-расистом – и Винс остался один на один со своим горем.

Он посмотрел новости по телевизору. Сводки, в которых его, Винса, упоминали, привели его в самую настоящую ярость. Это было хорошо. Ярость приглушает горе. Наконец-то можно было начать что-то делать – он поговорит об этих сводках со своим адвокатом.

***