Васёк Трубачёв и его товарищи

Генка, возбуждённо блестя глазами, начал сбивчиво рассказывать:

— Как фашисты со двора… так дед и взял. Севка переписывал, а я сторожил… А старик тот ушёл…

Степан Ильич, не слушая Генку, развернул бумагу, пробежал её глазами, спрятал за сапог, взял шапку:

— Я пошёл… Мамо! Ребят никуда не пускайте. Чуть что — на пасеку их. Всех до одного. До Матвеича!

Он схватил за плечо Генку:

— Подложил дед документ обратно?

Генка испуганно замотал головой:

— Не… ещё… Прихитряется сейчас…

Баба Ивга перекрестилась:

— Силы небесные! Господи, помоги!

У Степана Ильича дрогнули брови. Он махнул рукой и пошёл к двери. У порога остановился, подозвал мать, кивнул на ребят:

— Пусть на пасеку идут.

— Иди, иди! Не бойся, сынок! Сам поспешай!

Степан Ильич зашагал по двору и скрылся в сумерках. В хате было темно. Генка в уголке шёпотом рассказывал ребятам, как Сева спешил переписывать какой-то документ, пока он, Генка, сидел на пороге мазанки и сторожил его.

— А что ж это за документ, Севка? Ты понял что-нибудь? — жадно спрашивали ребята.

— Нет… ничего не понял… От страха, наверно, у меня руки тряслись… Я больше копировал слова… Это какой-то военный план, — улучив минуту, шепнул он на ухо Трубачёву.

— Я думаю, это что-нибудь очень нужное. Видал, как дядя Степан схватил эту бумагу и сразу ушёл с ней куда-то? — говорил Петька, прикрывая ладонью рот и поглядывая на бабу Ивгу.

Мазин сузил глаза, улыбнулся:

— А я-то думаю, чего дед Михайло Севку прячет, к школе не велит подходить!.. Эй! — вдруг дёрнул он Васька и даже вскочил с места. — А старик-то этот, что замки чинил, знаешь кто?

— Ну?

— Да тот, с дудками, что в лесу со мной сидел!

Васёк покачал головой:

— Странно всё как-то…

Баба Ивга зажгла лампочку, поставила на стол.

— Собирайтесь, ребята! Матвеича повидаете, на пасеке и заночуете, а там видно будет. Курточки возьмите — свежо сейчас. Да живо, голубята мои!

Ребята обрадовались. Они давно не видели Матвеича и Николая Григорьевича. Ваську не терпелось рассказать на пасеке про девочек, про документ, который собственноручно переписал Сева и доставил Степану Ильичу, про ночное сражение на дороге — событий было много!

— Пошли! Пошли! — торопил он ребят.

— А дед как же? — встревожился вдруг Генка.

— Ну, чего дед! Он уж, наверно, подложил! — уверяли его ребята. — Пойдём!

Но Генка упрямо покачал головой:

— Я к деду пойду!

Баба Ивга вздохнула:

— Деду ты сейчас не помощник. Он один скорей управится. Иди с ребятами, сынок!

Генка нерешительно открыл дверь и остановился на пороге. По двору с непокрытой головой бежала Макитрючка. Не видя ничего перед собой, она оттолкнула от порога Генку, бросилась в хату, упала на скамью.

— Схватили… схватили… Забьют… Ой, лишенько! Забьют старика до смерти… — застонала она, хватаясь за голову.

Генка с криком бросился к двери и попятился назад…

У порога стоял Петро.

— Ты что по селу бегаешь, народ поднимаешь? — закричал он на Макитрючку, тяжело переступая через порог. — В петлю хочешь?

Ребята с ужасом смотрели на его тяжёлую, приземистую фигуру в чёрной форме полицая, на скуластое красное лицо и острый кадык, выступающий из тугого воротника.

Макитрючка, прижавшись к стене, с ненавистью глядела ему в глаза и не двигалась с места.

— Господи помилуй, господи помилуй! — бормотала баба Ивга. — Что ты кричишь, Петро? Что мы тебе сделали?

Петро сбавил тон.

— Я тебя не обижаю. Не про тебя речь. Я за хлопцами пришёл. Полковник требует. А она против власти идёт! Я с ней ещё поквитаюсь! А ну, пошли за мной, хлопцы!

Он схватил Генку за руку. Генка вырвался и отбежал к сбившимся в кучу ребятам. Петро с недоброй усмешкой взглянул на Ивгу:

— Всю шайку у себя хороните? Ничего, там старику язык развяжут! Через внука развяжут да через пионера вашего! — Он кивнул на Севу.

Баба Ивга бросилась к ребятам; раскинув руки, загородила их:

— Не дам детей! Хоть убей на месте, не дам!

Петро отшвырнул её в сторону, шагнул к остолбеневшим от ужаса и неожиданности ребятам и опустил тяжёлую руку на худенькое плечо Севы.

Сева молча рванулся, сбрасывая с плеча его руку. Васёк, загораживая собой товарища, изо всех сил толкнул полицая. Озверевший Петро ударил его кулаком в грудь и с ругательствами схватился за кобуру. Мазин повис на его руке. Петька вцепился зубами в волосатую кисть. С другого боку на полицая навалились Одинцов, Саша и Генка. Баба Ивга бросилась в сени, заложила на крюк дверь. Макитрючка схватила шкворень и ударила Петро по голове. Полицай охнул и осел на пол.

— Уходите, деточки! Уходите, голубята мои! — зашептала баба Ивга. — Господи помилуй, уходите скорей! До Матвеича идите!

Макитрючка трясущимися руками выпроваживала ребят за дверь:

— Уходите, уходите! Мы тоже уйдём! В лес уйдём! Степана упредить надо!..

Не оглядываясь на Петро, Одинцов схватил из-под лавки рюкзак. Васёк по одному пропускал мимо себя ребят. Дрожащие губы плохо повиновались ему, в голове шумело. Он недосчитывался Генки.

— Где Генка? Где Генка?

Мазин и Одинцов вели обессилевшего Севу.

— Генка убежал, — прошептал в темноте Петька.

* * *

Шли с трудом, зорко вглядываясь в каждый бугорок, продираясь через кусты и колючки.