Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского)

– А откуда вы приехали – там есть уже война?

Подошли Сергей Николаевич и Митя. Учитель открыл дверцы машины:

– Ну, ребята, сейчас мы вас тут, как грибов в кузов, наберём! Садитесь так, чтобы как можно больше взять. Первая партия поедет со мною. Другая пойдёт с Митей пешком до села и будет ждать, пока за ней вернётся машина. Кто устал, кому трудно идти, поедет со мной. А ну-ка, девочки! Девочки! Ну, что же?

Ребята застеснялись. Несколько девочек сели в машину. Митя постучал им в окно:

– Поплотней, поплотней садитесь! На колени друг к дружке. Садитесь, садитесь! Глушкова! Белкин! Где Малютин?

Трубачёв подошёл к Севе:

– Ты с Сергеем Николаевичем?

– Нет, я с Митей, пешком. Пусть другие… – Сева спрятался за спиной Мити.

– Синицына Нюра! – кричал Сергей Николаевич, несмотря на то что дверцы машины уже не закрывались. – Синицына!.. Митя, давайте и её как-нибудь посадим, – вытирая платком разгорячённое лицо, говорил учитель. – Ведь я могу уехать. Если попадём на поезд, мы вас ждать не будем… Синицына!.. – Сергей Николаевич понизил голос: – Пожалуй, вам будет трудно с ней. Давайте-ка её в кабинку… Товарищ шофёр, ещё одну там устроить нельзя?

– Да некуда уже, товарищ… Одну девочку я посадил, а ещё и вам где-то надо сесть.

– Ничего, Нюра пойдёт со мной. Она ведёт себя хорошо, – успокоил Сергея Николаевича Митя. – Поезжайте! А мы, как только придёт машина, вслед за вами. Ещё, может, на станции застанем вас.

– Давайте рассчитаем. В село вы придёте к вечеру. Если машина вернётся раньше, она вас будет ждать. Во всяком случае, не медлите. Если кого-нибудь удастся посадить на случайную машину, вслед за нами, – сажайте. Я на станции предупрежу… – Учитель с трудом влез в кабину. – Скажите там, чтобы не наваливались на дверцу, а то вылетят! – кричал он оглядываясь.

– Ребята, держите дверцу, не наваливайтесь!

– Ничего, ничего! Мы друг за дружку держимся! – кричали ребята.

Учитель быстро сосчитал остающихся:

– Трубачёв, Одинцов, Булгаков, Мазин, Русаков, Степанова, Зорина, Синицына, Малютин… Малютин, ты почему не сел?

– Я ничего… Я с Трубачёвым хочу! Я не устал, Сергей Николаевич!

– Ну, смотри! – Учитель махнул рукой и подозвал к себе Митю: – До свиданья, Митя! Помните – не задерживайтесь. Ну, в вагоне обо всём поговорим… Из пионерского имущества берите только самое необходимое – вряд ли мы можем рассчитывать на свободный поезд… Ну, друзья… – обратился он к кучке стоящих на дороге ребят. – Трубачёв! Шагайте к селу! Слушайтесь Митю! На станции увидимся! – Он соединил в своих ладонях протянутые к нему руки: – Будьте молодцами! Не раскисайте в пути!

Машина двинулась. Внутри неё, как в тесном гнезде, плотно прижавшись друг к дружке, сидели ребята; из окошечка высовывались руки, махали в воздухе:

– До свиданья! До свиданья! Догоняйте нас!

Машина загудела и, набирая скорость, помчалась по шоссе.

Митя собрал ребят:

– Ну, пошли!

Маленький отряд бодро зашагал по дороге. Солнце постепенно нагревало камни на шоссе.

Ребята сняли тапки и шли по краю леса, по узенькой утоптанной тропинке. Мимо проехала нагруженная всякой утварью телега. На ней сидела женщина, повязанная тёмным платком; на коленях у неё спал ребёнок; сзади сидело ещё трое, держась за узлы. Девочка лет десяти правила лошадью. Женщина то и дело утирала концом платка набегавшую слезу.

– Ульяна! – окликнула её старая бабка, выходя из лесу с мешком свежей травы. – Куда это?

Ульяна тронула девочку за плечо. Лошадь остановилась.

– В Макаровку. Мирон отправляет… говорит: «Эвакуируйся от меня, пока война», – уныло сказала она, поправляя на голове платок и моргая глазами. – Вот… еду…

Старуха кивнула головой на ребят:

– А як же? Треба мужа слухаты, голубка моя, бо ты не одна, у тебя дети… Ось из-под Лукинок детский дом с малыми детьми тоже эвакуируется. Целую машину их погрузили… И заведущая и воспитателька с ними. – Старуха вытерла двумя пальцами рот и зашептала: – Кажуть люди – вороги страшной силой идут. Бьются наши крепко, а они опять напирают.

Ульяна сердито блеснула глазами:

– Побоялась я их! Як бы не Мирон, сроду не поехала бы никуда от своей хаты!

Девочка, услышав про ворогов, хлестнула лошадь. Ребята с Митей остались позади. Какие-то люди догоняли их на шоссе, другие шли им навстречу. Все говорили о войне. Никто точно не знал, где немцы: близко или далеко. Митя уже слышал от Сергея Николаевича, что пограничная охрана, не ожидавшая вероломного нападения, была смята и фашисты продвинулись на несколько километров. Митя с нетерпением ждал минуты, когда он сам, своими ушами, услышит по радио сводку или, усадив в вагон ребят, обстоятельно расспросит обо всём Сергея Николаевича.

После полудня, когда ребята присели отдохнуть и закусить, в небе снова стало неспокойно. Показались самолёты. Один из бомбардировщиков пролетел так низко над лесом, что казалось, крылья его вот-вот заденут за верхушки деревьев. Митя поднял ребят. Прибавили шагу.

Под вечер стало легче идти. Воздух посвежел, пыль улеглась. Солнце широкими полосами ложилось на поля. Колхозники убирали хлеб.