Васек Трубачев и его товарищи

Изнемогая от волнения, товарищи, сбившись в кучку, безмолвно ждали. Алёша глядел на их лица и в первый раз в жизни понимал, что такое настоящая дружба. Душа его ширилась и раскрывалась, ему хотелось быть таким же, как эти его новые товарищи.

Дверь снова отворилась.

– Саша!

Булгакова окружили, стиснули в объятиях.

– Чуть-чуть не сбился… а потом ответил всё-таки… – заикаясь от счастья, бормотал Саша.

А в классе Леонид Тимофеевич, радостно потирая руки, поздравлял Елену Александровну:

– Ну, я даже не ожидал, что вы их так приготовите! Просто не ожидал! Я думаю, теперь надо будет проверить их только по русскому. По ботанике они прошли курс с Анатолием Александровичем, а по истории и географии можем перевести условно, если вы ручаетесь.

– Я ручаюсь! Они будут отличниками, вот увидите! – с детской радостью уверяла Елена Александровна. Сергей Николаевич крепко пожал ей руку:

– Спасибо вам за моих ребят!

– Не мне, не мне – Екатерине Алексеевне спасибо! Она так старалась, столько сил положила!

– Её мы тоже поблагодарим, отдельно, – сказал директор. – А пока позовите-ка сюда этих ребят, надо им сказать о результатах экзамена.

Елена Александровна широко распахнула дверь. Ребят не пришлось звать. Теснясь и толкаясь, они сами вбежали в класс.

– Поздравляю вас, вы уже почти шестиклассники! – сказал директор.

Буря восторга заглушила его слова. Со двора вдруг распахнулись настежь окна, и в них показались вихрастые головы школьников:

– Ура! Ура! Выдержали! Ура! Класс живо наполнился ребятами.

Под общий шум Алёша Кудрявцев незаметно протиснулся к Елене Александровне.

– Простите меня, я ничего не понимал… Спасибо вам… – сбивчиво проговорил он, краснея до слёз.

Елена Александровна удивлённо подняла брови, светло улыбнулась:

– Всё теперь будет хорошо, Алёша!

* * *

В буйной радости, перескочив через окно, Мазин бросился к Тишину и Петрусину. Положив им на плечи свои тяжёлые ладони, он весело сказал:

– Мы теперь наверняка будем в шестом классе! Я долго заниматься вашим воспитанием не могу, у меня на это терпения нет. Скажу напрямки: хотите дружить – так будьте порядочными людьми! – Он сгрёб в широкую ладонь руки растерявшихся мальчиков и крепко тряхнул их. – Вот вам залог моей дружбы. Но помните… – Он сделал страшные глаза и понизил голос: – В порошок сотру в случае чего!

Тишин и Петрусин испуганно покосились на будущего одноклассника.

– Это же не так трудно – быть хорошим человеком! – ласково и ободряюще сказал им Мазин.

Глава 79

Отец и сын

Тётя Дуня уже несколько раз выходила на крыльцо, нетерпеливо поджидая племянника.

– Бежит! – крикнула она вдруг, завидев в калитке Васька. По лестнице за её спиной послышались быстрые тяжёлые шаги, и человек с опущенными рыжими усами протиснулся в дверь, бережно отстраняя с порога тётю Дуню.

– Да уймись ты, Паша! Дай я хоть предупрежу его… ступай пока в комнату… – волновалась она. – Ведь разрыв сердца у него может быть от такой радости!

– Не мешай нам, Дунюшка! Трубачёвы – народ закалённый! – протягивая навстречу сыну руки, дрогнувшим голосом сказал Трубачёв.

Павел Васильевич приехал в обеденное время. Узнав, что Васёк держит экзамен, он не пошёл в школу, чтобы не взволновать своего Рыжика неожиданным свиданием. Но час шёл за часом, а Васёк не возвращался. Павел Васильевич не отходил от окон.

– Вот и день кончается, а сына нет как нет! – жалобно говорил он сестре. – Сбегай хоть ты, Дунюшка, в школу!

– Да нельзя, Пашенька, голубчик! Ведь сроду я туда не ходила. Перепугается он, как меня увидит, а ему нынче арифметику отвечать. Судьба его на экзамене решается.

– Какая арифметика сейчас – пять часов времени! И куда он запропастился, вихрастая голова! – горевал Павел Васильевич.

– Батюшки мои, да, может, он ещё какую географию сдаст! Ты бы прилёг пока с дороги, Паша. Ведь давно ли из госпиталя выписался, все раны свои растревожишь! Приляг, голубчик! – уговаривала тётя Дуня.

Павел Васильевич махнул рукой.

– Какой мне сон сейчас нужен? – укоризненно спрашивал он, собирая на лбу лесенку морщин. – Я сына обнять хочу!

Он спускался по ступенькам, открывал дверь, стоял на крыльце… Тётя Дуня торопилась за ним. Она боялась внезапной встречи отца с сыном. «Один слабый, только что из госпиталя, другой непредупрежденный…» – в тревоге думала она. И теперь, увидев с крыльца возвращающегося племянника, она растерянно бросилась вперёд, пытаясь загородить собой Павла Васильевича.

– Пусти, пусти, Дунюшка! – сопротивлялся Павел Васильевич.

Васёк сразу увидел на крыльце рядом с тётей Дуней какого-то большого сутулого человека с рыжеватой головой. Лица его не было видно, но сердце Васька вдруг забилось крепко и часто, ноги ослабели.

– Васёк!.. – жалобно вскрикнула тётя Дуня. Но Васёк уже ничего не слышал, он рванулся вперёд и повис на шее отца. Жёсткие знакомые усы щекотали ему щёки, сильные руки крепко прижимали к себе.

– Трубачёвы – народ закалённый… – бормотал потрясённый Павел Васильевич, обнимая сына.

– Папа… мы выдержали… экзамен… – плача, сказал ему Васёк.

* * *