– Не богохульствуйте, нейра, боги все слышат! И кара может вас настичь, даже если вы в нее не верите. Ну ладно, идите, – отмахнулся он небрежно, – у меня еще дел полно. Надо подумать, где достать эти треклятые трюфеля и карнахскую икру. Одни растраты!
– А вы потрясите Ойзенберга.
– Да когда вы уже уйдете, надоедливая женщина! У меня от вашей трескотни голова разболелась.
– Ладно-ладно, испаряюсь! Считайте, что меня тут уже нет.
Я покидала кабинет Лейна, улыбаясь.
Похоже, все не так плохо!
Глава 22
На торжественный ужин в честь отбытия столичных гостей меня не позвали. Эх, не попробую теперь карнахской икры с трюфелями, как жить-то дальше, как жить? У них там чисто мужская тусовка собирается, и, судя по количеству заказанного алкоголя, кто-то желает оторваться. Как бедняга Лейн ждал этого дня! Завтра утром стоит предложить ему скорую магическую помощь по снятию похмелья.
– Не расстраивайся, Эл, мы ведь и дома можем поесть вкусно, вон Грэта сколько вчера наготовила! – успокоил пушистый друг. Пискун в своем истинном облике скакал по столу в комнате отдыха, оттаптывая забытый кем-то из практикантов конспект.
– Одной мне это не осилить, была надежда на Норвина, но он со мной даже не связывался. Я пыталась, но артефакт молчит.
Страшно не люблю неизвестность, ожидание и такое подвешенное состояние, когда начинаешь дергаться от каждого стука в дверь и шагов за спиной.
– Переживаешь? – черные глазки смотрели сочувственно. – А помнишь, я тебе говорил, что тиины не испытывают человеческих эмоций? Так вот, где-то меня обманули! Потому что я чувствую и боль, и тревогу, и грусть, и много чего еще.
Признание фамильяра заставило улыбнуться. Если бы не он, давно бы тронулась рассудком, а Пискун все время меня поддерживал и отвлекал разговорами.
– У нас говорят: «С кем поведешься, от того и наберешься».
– Знаю-знаю. А еще: «С волками жить – по волчьи выть», – добавил с иронией.
– Молодец, хорошо усвоил уроки Елены Аркадьевны.
– Ага, очеловечился. Вот буду вам с Норвином под дверями спальни песни петь посреди ночи, узнаешь!
– Только, пожалуйста, не «Во поле березка стояла». В тот раз мы полночи не могли уснуть от смеха.
– А по-моему, это самая лучшая песня! – возразил он. – Вам же надо о наследнике когда-нибудь подумать?
– Да, вот только твое пение вызывает желание безудержно хохотать.
– Тогда спою что-нибудь лирическое. «Очи черные» подойдут?
Пискун довел меня до нервного хихиканья, так что я еле попала в рукав халата. Потом проверила, если в кармане перчатки – пора сделать обход, а то мои девочки уже заждались.
– Давай уже браслетом становись, шкура мохнатая, дела не ждут.
– Есть, капитан! – расшалившийся фамильяр молнией обвился вокруг запястья, и я ощутила знакомую тяжесть серебра.
Сегодня я припозднилась, снова ездила в новый госпиталь с нейтом Клавиусом. Казалось, этот человек горит идеей не меньше меня, все делает четко и быстро, не спорит и терпеливо обсуждает со мной все предложения, даже если в глубине души считает их блажью.
А еще мы приняли на работу одного старенького мага земли, он уже перевез в оранжерею первую партию рассады целебных растений и начал разбивать огород. Услышав, что скоро туда переедут куры, долго охал и ахал, а потом велел соорудить курятник с колючей проволокой, дабы ни одна несушка не посмела покуситься на редчайшие экземпляры манийских бархатцев и синей петрушки.
В коридорах госпиталя практиканты, сбившись в кучку, обсуждали радостную весть:
– Наконец-то эти зануды уберутся восвояси! Я боялся, что меня заставят комментировать вскрытие.
– Я уж думал, меня отчислят…
– Если бы меня выгнали, папка бы ремень порвал о мой зад, а потом сделал бы новый… тоже кожаный.
– Интересно, почему они так внезапно уезжают?
Заметив мое приближение, парни замолчали и расступились, давая дорогу. Дэрин поприветствовал меня широкой улыбкой:
– А что это вы несете, нейра Эллен? Давайте помогу.
– Спасибо, не надо, – я прижала к груди бумаги. – Это списки на отчисление. Подаю нейту Лейну на подпись.
Улыбки мигом сошли с лиц молодых энтузиастов, Йен побледнел, Дэрин так и застыл с открытым ртом, практикант, боящийся ремня, охнул, еще у одного дернулся глаз. Потом они обступили меня и потянули руки к заветным бумагам.
– Не может быть!
– Дайте посмотреть!
– А меня нет в списке? – поинтересовался Йен с неподдельной тревогой.
Я со смехом отворачивалась от загребущих ручонок, не давая парням изорвать истории.
– Всех отчислят! Тебя, Дэрин, в первую очередь. За то, что взял скальпель не с той стороны.
– Я переволновался! – стал оправдываться парень. – Давайте меня вычеркнем из списка. Сделайте это по дружбе, нейра. Я ведь ваш друг? – парень сделал глаза тиинчика.
А потом один из них заметил:
– Да гляньте, она смеется!
– Смеется? – Дэрин выкатил глаза. – Что за шутки у вас? У меня чуть сердечный приступ не случился! Уууу, жестокая!
Практиканты, немного повозмущавшись, выдохнули с облегчением и отхлынули прочь.
– Это чтобы вы не шатались по коридорам. Идите работать, молодежь, – пожурила я с улыбкой. Надо же, хорошее настроение вернулось!