Ваш знакомый дьявол. Как распознать психопата

Том перевернул всю мою жизнь с ног на голову, и за это я его и полюбила. Я была одинока, жизнь казалась мне скучной, работа стоматолога-гигиениста не приносила мне никакого удовлетворения, и, хотя мне было всего 27, я уже морально готовилась к тому, что через пару лет обзаведусь туфлями из серии «прощай, молодость» и превращусь в унылую старую деву.

На Тома я сразу обратила внимание. У него были идеальные зубы, ровные и белые, и он за ними очень ухаживал — раз в месяц он приходил в нашу клинику, чтобы хорошенько их почистить. Вскоре он стал записываться на приемы исключительно ко мне. Зайдя в кабинет, он неизменно интересовался, как у меня дела, и внимательно выслушивал мой ответ — он был таким приятным собеседником, что в итоге всего за несколько его посещений я рассказала ему и о том, что мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было 19, и о том, что я люблю черно-белое кино, суши и свою кошку Сьюзи. Он, в свою очередь, каждый раз удивлял меня какой-нибудь историей, которая приключилась с ним за то время, что мы не виделись. Было ясно, что он какой-то крупный бизнесмен, хотя я никак не могла понять, чем же он конкретно занимается. Предполагала только, что у него офис где-то в Сити. Он умел и рассмешить. Например, как-то раз он рассказал мне, как велел подавать тонны шоколадных конфет Ferrero Rocher на приеме, где почетным гостем был британский посол[26]

.

Потом он стал находить предлоги, чтобы лишний раз зайти ко мне: то принесет книжку, которую упомянул в разговоре, то вручит мне сувенир из очередной деловой поездки. Поначалу я притворялась, что отношение у меня к нему чисто профессиональное и на его заигрывания я не поддамся, но, конечно, я была покорена. Никто и никогда за мной так не ухаживал.

На наше первое свидание он заехал за мной на сверкающем красном «порше» — позже я узнала, что он так заговорил зубы руководству местного салона, что они разрешили ему взять машину на тест-драйв — и повез меня на ужин в шикарный ресторан. Такой, столик в котором надо заказывать за три месяца вперед, — если вы не кумир миллионов, конечно. Честно говоря, пока мы были там, я каждую секунду думала, что вот еще немного, и я точно упаду в обморок. Но Том был обворожителен: слегка приобняв меня, он сам заказал мне блюда и выбрал вино. Потом он сказал мне, что никогда не встречал такой прелестной женщины, и несколько раз погладил меня по волосам. Волосы — мое главное богатство: на лицо я тоже ничего, особенно когда улыбаюсь, но такие волосы, как у меня, длинные, светлые и шелковистые, редко встретишь. Правда, на работе я всегда убираю их в строгий пучок, но Тому однажды удалось увидеть их во всей красе: думая, что дверь в кабинет закрыта, я распустила их, чтобы заколоть заново. Том признался, что с этого момента и влюбился в меня.

После ужина он отвез меня домой и на пороге поцеловал. Но тут же извинился за этот порыв — мол, просто не смог удержаться, совсем голову потерял. Я и сама не хотела его отпускать, но он ушел, сказав мне, что позвонит, и совсем скоро мы встретимся снова.

После этого он пропал на две недели. За это время я чуть с ума не сошла. А потом он объявился с красивыми извинениями: сказал, что его срочно вызвали в Нью-Йорк и так загрузили, что у него совсем не было времени мне позвонить. Я была настолько рада увидеть его снова, что не стала приставать с расспросами.

Через месяц он переехал ко мне. Перевозить ему особо ничего не пришлось — у него было совсем мало вещей: кое-какая одежда, несколько книг и довольно внушительный набор дорогих средств по уходу за собой. Он объяснил это тем, что с его образом жизни: постоянными разъездами и кочеванием между отелями — обзаводиться чем-то еще нет смысла. Почему-то мне не пришло в голову спросить, а откуда же он ко мне «переехал».

Через полгода мы поженились — я была на седьмом небе от счастья. Мы устроили праздник только для нас двоих. Он сказал, что так будет лучше: во-первых, это наше личное дело, а во-вторых, моя тетя все время все портит. Тут он был прав: когда она пришла к нам знакомиться с Томом, она весь вечер засыпала его вопросами вместо того, чтобы просто расслабиться и поддаться его чарам.

Первые несколько месяцев все было прекрасно. Он все время уезжал куда-то «по делам», но я никогда не возражала — тем более что каждый раз он возвращался с каким-нибудь подарком для меня. Правда, были некоторые мелочи, которые казались мне слегка странными. Например, у него было два мобильных телефона, но я знала номер только одного из них. Он говорил, что второй ему нужен для того, чтобы принимать важные звонки по работе, и никто другой на него звонить не должен. При этом оба телефона всегда были при нем — либо в карманах, либо на тумбочке у кровати.

Он никогда не давал мне денег на хозяйственные нужды. Но мне казалось, что он ничего мне и не должен: с ним я тратила немногим больше, чем когда жила одна. К тому же с деньгами у меня проблем не было — родители оставили мне большое наследство и собственный дом, так что мне даже не приходилось снимать жилье или выплачивать за него кредит. Правда, когда Том приезжал домой, мне всегда хотелось чем-нибудь его побаловать — но я же делала это по собственной воле, сам он никогда не просил меня покупать икру и подавать на ужин лобстеров.

Естественно, «порше» я больше не видела. Том заявил, что ему нужна машина поскромнее — учитывая то, что она будет почти все время стоять на парковке при аэропорте. Так что он, пожалуй, возьмет мою. Я согласилась. До работы я могла доехать на автобусе с одной пересадкой, а супермаркет у меня в двух шагах от дома. И друзей у меня не так много, чтобы постоянно ездить к ним в гости. К тому же я была так увлечена Томом, что мне ни до кого больше не было дела.

Я тратила уйму времени на уборку. Тому нравился идеальный порядок, и он мог дуться часами, если я неаккуратно заправила постель или не заметила пыль на каминной полке. Один раз он со своей манией чистоты напугал меня до смерти: он увидел шерсть в стоке ванны и сказал, что, если такое повторится, он выкинет Сьюзи, мою любимую кошку, из окна. Чтобы я не усомнилась в серьезности его намерений, он схватил мою любимицу за шкирку и грозно потряс ею в воздухе. Как правило, я не знала, когда он вернется из командировки, поэтому мне приходилось каждый день ждать его с полным холодильником еды и готовым ужином. Однажды он приехал домой, а у меня не было ничего, кроме консервированной фасоли и хлеба. Я твердила «извини, пожалуйста», но его было не угомонить: он швырнул тарелку в стену, вылетел за дверь и уехал в неизвестном направлении. И не появлялся две недели. Я очень боялась, что такое может повториться.

Теперь мне самой сложно понять, как я могла жить с ним — это было какое-то безумие. Но тогда я так его любила, я просто жила ради него. И когда он был в хорошем настроении, он был... потрясающим. Таким нежным, таким заботливым.

А странности тем временем продолжали случаться. У Тома всегда было наготове какое-то разумное объяснение, но я все равно не находила себе места ночами, когда его не было рядом. То и дело из моей сумочки исчезали деньги, и когда я говорила об этом Тому, он отвечал, что такая растеряша, как я, могла потратить их, а потом забыть об этом. Или что к нам в дверь постучали представители благотворительной организации и попросили пожертвовать им деньги, и Том не смог оставить их ни с чем. Том никогда не получал почту (он говорил, что все письма приходят к нему на работу), но однажды я нашла в кармане его пиджака счет на погашение задолженности по кредитной карте, и это заставило меня насторожиться. Счет был на несколько тысяч фунтов, и он был прислан на какой-то другой, не наш домашний адрес. Когда я спросила, в чем тут дело, он сказал, что это тоже связано с его бизнесом.

В один прекрасный день Том пришел домой и сказал, что больше не хочет заниматься тем делом, которое у него было. У него появилась новая идея, и он уже разработал блестящий план — если все получится, ему не придется так часто уезжать, и мы сможем проводить вместе больше времени, возможно, даже заведем детей. Но ему нужен начальный капитал, около 250,000 фунтов. Я спросила, не может ли он взять ссуду в банке, но он ответил: нет, они все такие дотошные. Его идея слишком прогрессивна, консервативные банкиры ее не поймут и не оценят. Может, мы лучше продадим дом и вложим эти деньги в его бизнес? Мы могли бы найти себе жилье поскромнее на первое время — а потом мы так разбогатеем, что купим себе дом в сто раз лучше.

Да, я повела себя как дура. Но он был моим мужем — я от всей души желала ему успеха, и мне так хотелось видеть его чаще. К тому же, я верила в него — было очевидно, что он очень успешен в своей работе, хотя я и не могла понять, что такого он там делает. Ну и, в конце концов, я была рада возможности чем-то ему помочь — я впервые почувствовала, что действительно нужна ему, и это было так приятно.

Конечно, я сделала все, как он сказал, и отдала ему чек — примерно через неделю он его обналичил и укатил в очередную «деловую поездку», чтобы уже больше никогда не вернуться. Пару недель я старалась сохранять спокойствие — мало ли что могло его задержать. Но потом я действительно забеспокоилась — он не отвечал на телефонные звонки. Тут я вдруг осознала, что у нас нет ни одного общего знакомого, я даже не знала ни одного члена его семьи, с которым могла бы связаться. В итоге я подала в полицию заявление о его пропаже, и через несколько недель мне сообщили, что имя, под которым я его знала, было вымышленным. На самом деле его зовут Пол, и он давно разыскивается по обвинению в финансовых махинациях, а теперь, с моим появлением, еще и в двоебрачии. У него была еще одна жена, она жила всего в 40 километрах от меня с их общим 17-летним сыном.

Сейчас Том — вернее, Пол — сидит в тюрьме. Иногда он мне пишет, жалуется на свое одиночество — он утверждает, что подарил мне так много счастья, и теперь, когда он сам всего лишился, я могла бы его пожалеть. Иногда мне даже хочется написать ему ответ.

Дженнифер, 36 лет, в разводе