«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

— После ареста отца энкавэдэшники выгребли из дома все. До последней бумажки. Матери чудом удалось спрятать эту единственную фотографию папы, — прошептала дочь Давыдова.

Что сказать, добросовестно работали «славные наркомвнудельцы». Не только уничтожали человека, но и стирали память о нем. Это в полной мере относится и к комдиву Владимиру Гореву. Многие годы я по крупицам собираю материалы об этом, несомненно, великом, но практически неизвестном человеке. Несмотря на мои многолетние усилия, в биографии Владимира Ефимовича так и остаются белые пятна.

Я несколько раз брался за написание очерка о Гореве. Все надеялся, что найду, доберу недостающую фактуру. Но теперь понимаю: надеяться больше не на что. Лучше с белыми пятнами, чем ничего.

* * *

Володька Горев — ровесник ХХ века. В бурном 1917 году ему соответственно исполнилось семнадцать. Он успешно окончил 7‑ю Петроградскую мужскую гимназию. Позади было восемь лет упорной учебы. Надо отдать должное, учили в гимназии основательно. С первого класса преподавали немецкий язык, со второго — французский, с третьего — латынь. С пятого по желанию можно было осваивать греческий.

В старших классах изучали психологию, логику, законоведение, космографию, то есть науку об устройстве вселенной. Разумеется, все годы обучения гимназисты познавали традиционные предметы — историю, химию, физику, русский язык и литературу, математику.

А еще была гимнастика, где учили фехтованию на рапирах и саблях. Запомнился и такой предмет, как военный строй. Нет, гимназист Горев не собирался становиться военным. Он хотел поступить в институт инженеров путей сообщения, но занятия по военному строю были весьма любопытны и заинтересовали молодого человека. Тем более, что «военный препод» вызвал интерес своими рассказами об оружии, о ружейных приемах, о том, когда применяется тот или иной строй, дабы избежать потерь на поле боя. Увлекательно рассказывал об истории военной формы и снаряжения. Это был какой-то другой мир, новый, неизведанный. И он пришелся по душе выпускнику гимназии. Тогда еще не знал Владимир Горев, что через год он войдет в этот мир и останется в нем навсегда, до конца, до дня своей трагической гибели.

Но это будет через двадцать лет. А пока Горев поступит «в путейский» институт, как звали они свою альма-матер. И с упорством примется за освоение специальности инженера.

Во время учебы в институте Владимир увлекся идеями анархо-коммунистов. Читал работы теоретика учения Петра Кропоткина «Хлеб и воля», «Поля, фабрики и мастерские». Не подозревал тогда первокурсник института, что в будущем ему не раз припомнят юношеские увлечения анархизмом.

Нисколько не сомневаюсь, что из Володи Горева вышел бы хороший инженер-путеец, но грянул 1918 год. 15 января был опубликован декрет «О Рабоче-крестьянской Красной Армии». В нем говорилось о том, что «Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию…». Доступ в ее ряды открывался для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. «В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма».

Молодой романтичный анархист-коммунист готов был отдать силы и жизнь за революцию. Правда, ему еще не исполнилось 18 лет, тем не менее Владимира приняли, но на фронт не отправили. До исполнения совершеннолетия назначили в канцелярию Военной академии РККА. Но судьба обернется так, что до своего 18‑летия красноармеец Горев «нахлебается» военной жизни вдоволь. Окажется на фронте в самом пекле боев, навоюется, попадет в плен, бежит из него и вернется в Петроград.

Однако все по порядку. Весной 1918 года в связи с наступлением немцев, академия из Петрограда была эвакуирована в тыловой город Екатеринбург. Никто и представить не мог, что через несколько месяцев Урал из глубокого тыла превратится в прифронтовой район разворачивающейся Гражданской войны. Уже в июле Екатеринбург оказался под угрозой захвата чехами и частями белой армии.