Вашингтон

Начало поездки было удачным: перед Нью-Хейвеном (Коннектикут) 17 октября президентскому кортежу удалось объехать проселком высланный навстречу эскорт и обойтись без лишней помпы. Вашингтон исключил из маршрута Род-Айленд, поскольку этот штат еще не ратифицировал Конституцию, и направился в Бостон. По дороге он опытным глазом межевщика присматривал места для будущих каналов, дорог, прочих «инфраструктур», посетил суконную мануфактуру в Хартфорде и, хотя был не вполне доволен качеством ее продукции, заказал костюм для себя и отрезы на штаны для слуг. Массачусетс приятно удивил его имущественным равенством населения: ни богатых, ни бедных.

В Бостоне обойтись без церемоний оказалось невозможно: горожане еще не поблагодарили своего освободителя и горели желанием это сделать. Вашингтон облачился в мундир с золотыми эполетами и пересел из открытой коляски в седло. Утро 24 октября выдалось холодным и пасмурным; у Кембриджа, где президенту предстояло устроить смотр милиционным войскам, кортеж застопорился из-за спора о том, кому — городским властям или руководству штата — встречать важного гостя. Осерчавший Вашингтон громко спросил, нет ли в город другой дороги. Спор решился в пользу муниципального начальства.

В Бостоне звонили колокола; французский флот, стоявший на рейде, салютовал президенту; отдельный залп прогремел с Дорчестерских высот как напоминание о былом триумфе. У здания городского совета воздвигли триумфальную арку с надписью: «Человеку, объединяющему сердца». Вашингтон вышел на балкон; плотная толпа внизу приветствовала его одобрительным гулом; хор грянул гимн в его честь. Генерал не смог удержаться от слез, которые украдкой утирал платком.

Губернатор Джон Хэнкок предложил президенту воспользоваться его гостеприимством, но тот остановился в гостинице, однако согласился пообедать вдвоем. Он ожидал, что Хэнкок заедет к нему, Хэнкок же, сославшись на подагру, этого не сделал. Речь шла не просто об этикете, а о государственном принципе: президент главнее губернатора, даже если находится не в столице, а в его штате. В итоге Хэнкок всё-таки подчинился и слуги принесли его к Вашингтону в носилках, всего перевязанного.

Президент же серьезно рисковал здоровьем: в Бостоне тогда свирепствовала эпидемия инфлюэнцы, которую по случаю визита прозвали «президентским кашлем». Вашингтон тоже заболел, но всё же посетил библиотеку и музей при Гарвардском университете, парусинную мануфактуру и поднялся на борт флагмана французского флота, приняв королевские почести. Дамы устроили обед в его честь и упросили позировать для портрета, копии которого потом украшали многие дома. Вообще каждый вечер Вашингтон проводил в дамском обществе, на балах и концертах, чему был очень рад. Вот только здоровье уже не позволяло ему, как прежде, плясать часами; он оставил для себя лишь величественный менуэт.

Через пять дней Вашингтон продолжил путь. Городки Нью-Хэмпшира были грязными и бедными, но каждый почитал своим долгом принять президента «по-королевски». Устав от почетных караулов, салютов, триумфальных арок, славословий, в Портсмуте Вашингтон ушел с рыбаками в море. Ему не везло, и один рыбак, подцепивший на крючок треску, передал удочку президенту, чтобы тот сам вытащил рыбу и вернулся не с пустыми руками. Вашингтон дал ему серебряный доллар.

Обратный путь стал сплошным кошмаром: президентский кортеж плутал по дорогам без указателей, расспросы местных жителей вносили еще большую путаницу; забронированные заранее места в тавернах оказывались заняты, и приходилось ехать ночевать в другой город; обхождение с постояльцами было далеко не учтивым. И всё же цель была достигнута: за месяц Вашингтон посетил около шестидесяти городов и поселков, упрочив свою популярность и внушив гражданам чувство принадлежности к единой нации. Тем не менее, вернувшись 13 ноября в три часа дня на Черри-стрит, обняв Марту, Нелли и Вашика, он испытал несказанное облегчение. Правда, это была пятница, и вечером на еженедельный прием пришли гости.

ВЕЛИКИЙ МОЛЧУН

Восьмого января 1790 года, вскоре после полудня, президент Вашингтон в темно-синем костюме Хартфордской мануфактуры сел в свою карету кремового цвета и отправился в Федерал-холл. По Конституции «президент дает по необходимости Конгрессу информацию о положении дел в Союзе и рекомендует к рассмотрению Конгресса такие меры, которые, по его суждению, необходимы и целесообразны». Вот он и решил произнести речь по случаю начала работы Конгресса, а заодно основал еще одну традицию.

Речь была немногословной и оптимистичной. Необходимо упрочить государственный кредит, развивать промышленность, сельское хозяйство и торговлю, рыть каналы и строить дороги. Быть готовыми к войне — лучший способ сохранить мир. Нужны национальные университеты для развития науки, культуры и образования. По окончании речи конгрессмены встали, Вашингтон поклонился и ушел.