Вашингтон

И у него были детство и юность

По прихоти судьбы портрет шестидесятичетырехлетнего Вашингтона, писанный Стюартом, идеализированный и величественный, но в то же время сверхторжественный и безжизненный, стал самым популярным. В этом году он возведен в ранг «официального» портрета и красуется в каждой школе США; следовательно, грядущие поколения американских школьников будут воспитаны в представлении о Вашингтоне как о нудном старце.

С. Морисон, Молодой Вашингтон, 1932 год

В наши дни обычно не заботятся о том, чтобы знать свою родословную дальше третьего поколения. Был дед, и ладно.

Жизнь стремительно летит вперед.

Иное дело век XVIII. Время не торопилось. Вечера при свечах располагали к обстоятельной беседе о ближних и дальних родственниках, можно было повздыхать по старине, когда люди были лучше и чище. Во всяком случае, крепче телом и душой, жили несравненно дольше. То, что это было совершенно неверно, во внимание не принималось. Тогда много легче верили. Вероятно, этим особенностям века мы обязаны подробному, хотя и не всегда достоверному представлению о генеалогическом древе Джорджа Вашингтона.

Предки его были англичанами и попали в Новый Свет не по большой охоте, а гонимые бурей Английской революции. В середине XVII столетия в графстве Эссекс жил в скромном достатке английский священник, преподобный отец Лоуренс Вашингтон. Он славил бога своего и любил крепкий эль. Круглоголовые пуритане, приступившие под водительством О. Кромвеля к развернутому строительству града господнего на земле, не могли допустить и мысли, чтобы «завсегдатай таверны», «скандальный, мерзостный священник» служил богу. В 1643 году во имя чистоты идеалов они изгнали распутника из прихода. Принципы восторжествовали, а Лоуренс, лишившийся средств к жизни, спустя десять лет умер в нищете.

Впоследствии утверждали, что круглоголовые покарали Лоуренса не за пьянство, а за ортодоксальность, расходившуюся с их собственной и, естественно, как бывает, в периоды революции, единственно правильную в глазах имеющих силу. Для оставшихся детей независимо от того, что судьба отца была все же лучше удела многих тысяч бедняков, результат был один — безысходная бедность. В середине пятидесятых годов двое сыновей решили искать счастья за океаном, в Америке.

В 1657 году старший из них, двадцатипятилетний Джон, ступил на землю Вирджинии, где и обосновался вместе с братом. Капитан торгового судна, на котором служил Джон, не имевший иных средств на переезд в Америку, попытался вернуть его через суд. В ответ Джон предъявил капитану обвинение в том, что тот в пути вздернул на рее женщину, объявленную без достаточных оснований ведьмой. На процесс капитана Джон не явился, сославшись на занятость — он крестил первенца Лоуренса (деда Вашингтона). Пока раскручивался маховик судебной машины, он успел жениться на дочери богатых родителей Анне Поп и пустить корни в колонии.

Джон довольно быстро достиг в Вирджинии примерно такого же социального положения, какое имел его отец в Англии. Он стал мировым судьей и берджессом — членом нижней палаты ассамблеи Вирджинии. Обзавелся недвижимой и движимой собственностью, а по смерти первой жены еще дважды сочетался браком. Вторую жену Джон знал отлично задолго до обмена с ней обручальными кольцами. Он, как мировой судья, вел ее процесс — женщина обвинялась в содержании дома терпимости. Когда умерла и вторая жена, он вступил в брак с ее сестрой, также доброй знакомой. Он судил ее по обвинению в непристойном поведении — она была пресловутой любовницей губернатора колонии. До брака с Джоном она успела овдоветь трижды. В те времена в Новом Свете женились многократно и умирали рано. Джон скончался в 1677 году, едва достигнув сорока пяти лет.

Он оставил о себе память как о цепком человеке, неуклонно стремившемся вверх и только вверх. Иногда Джон умудрялся выступить истцом в суде, где сам председательствовал. Умел вчинить иск и индейцам — хитроумным юридическим маневром он оттягал землю у целой индейской деревушки. Краснокожие от души прозвали Джона Канотакариусом, что примерно означало «похититель деревень». Непомерно злопамятные были склонны в порыве досады распространять прозвище на правнука. Джон при случае был готов и к «ратным подвигам». Он считался полковником вирджинского ополчения, на его совести, помимо иных деяний, участие в хладнокровном убийстве пяти индейских послов.