Вася Чапаев

По окончании экзамена Иван Михайлович, поставив Васе пятерку, вопросительно взглянул на Ефремова. Попечитель досадливо отмахнулся: делайте, что хотите.

Вася уже возвращался на свое место, когда в классе вдруг послышался стон. Стонал Федька Ефремов, схватившись рукой за щеку.

— Федор, ты чего? — деланно-строго спросил Ефремов сына.

— Мгм-м-м, — мычал Федька.

— Зубки у отрока заболели, — услужливо объяснил поп Иона. — Я полагаю, отпустить его надо. Какой уж с него, болящего, спрос...

— А это как Иван Михайлович... — сказал Ефремов.

Иван Михайлович поглядел на Федьку. Он хорошо понял, что эта комедия придумана заранее, но тем не менее согласился:

— Ефремов, можешь идти домой. Завтра придешь ко мне, я тебя одного проэкзаменую.

Согнувшись в три погибели, скосив лицо, Федька с прежалостным видом потащился из класса. Ребята разочарованно смотрели ему вслед. Они страшно жалели, что хитрый Федька улизнул от позорного провала на экзамене.

— Ну, кажись, все! — закряхтел, подымаясь, Ефремов. — Милости прошу ко мне, закусить чем бог послал! А насчет Федьки вы, Иван Михайлович, не сумлевайтесь. Счет он лучше меня знает, особливо денежный. И молитвы тоже в памяти содержит, — обратился он к Ионе. — Сами видите, батюшка, ни одной службы не пропускает. Рощу в страхе божием!

— У него с русским языком плохо. Ошибок много делает, — резко сказал Иван Михайлович.

Ефремов похлопал учителя по плечу:

— Э-э, милый! Ему словесность и ни к чему — один он наследник мой! Это вам словесность хлеба кусок зарабатывает...

Вот теперь ребята заметили и солнечных зайчиков, прыгающих по стенам, и веселую синеву неба, льющуюся в окна. Шумной толпой, размахивая сумками, они ринулись на улицу.

— Анчутки, пра слово, анчутки! Чуть с ног не сшибли! — ласково заворчала тетя Поля, которую вместе с ее колокольчиком прижали к стене.

Опередив товарищей, Вася мчался домой. Надо было скорей рассказать деду и матери, что он выдержал экзамен и перешел — шутка сказать! — во второй класс.

Подбегая к дому, он увидел выходящего со двора Тимошкиного отца — дядю Гаврилу.

— Дядя Гаврила, мы с Тимошей во второй класс перешли!

Дядя Гаврила подошел к Васе и погладил его по голове.

— Васятка, беги на берег скорей, там деда Степана ищут... утоп он.

— Он... чего? — Вася уцепился за ремень дяди Гаврилы.

— Утоп, говорю, — тихо и строго повторил тот.

— Неправда-а! — тоненьким «голосом закричал Вася и, спотыкаясь, побежал на берег. — Неправда-а!.. — еще раз крикнул он и задохнулся.

«Врет дядя Гаврила. Дедушка лучше всех плавал! Дедушка, деда...» — шептал Вася, подбегая к шумящей на берегу толпе.

На куче мокрых мешков с пшеницей стоял купец Тихомиров. Красное лицо его кривилось от слез. Он прижимал к груди шапку и рыдающим голосом взывал:

— Православные, не дайте пропасть добру! Не постою за деньгами! Християне, пособите!

— Сам лезь! — угрюмо гудели грузчики.

— Пузо толстое, не утонешь! — визгливо подхватили бабы. — Один уж из-за твоей мошны рыб кормит!

— Где дедушка? — спросил Вася у какого-то мужика. Тот махнул рукой на Волгу. На середине реки медленно кружила лодка. В ней Вася разглядел братьев Мишу и Андрюшу. Они опускали и подымали длинный багор.

— Вон лодка, лодка Степанова вынырнула! — вскрикнул кто-то.

Вася увидел, как к берегу подносило волной перевернутую вверх днищем дедушкину лодку. Мужики сняли шапки, бабы закрестились, словно это была не лодка, а жуткий просмоленный гроб.

— Вася, я тут, — тихо сказал подошедший Тимоша. — Ты, Вась, сядь. Давай рядом сядем, я тебя накрою, а то ты трясешься... — Рука друга крепко обняла Васю и заботливо натянула на него полу своей кацавейки.

Дедова лодка уткнулась носом в песок и замерла.

— Вась, ты поплачь! Ей-богу, полегчает... я уже знаю...

Вася молчал. Он с трудом понимал доносившиеся до него обрывки фраз.

— Течь в ней, а загрузили и не посмотрели.

— Буксир-то, как увидел, что баржа набок заваливается, тросы обрубил и был таков.

— Боялся, как бы его не затянуло.

— Никто не хотел на лодках к ней подойти. Тихомиров златые горы сулил, вот Чапай и польстился!

— Зачем врешь? Ну зачем врешь? Ты слыхал, чего он говорил-то?

— Не-е...

— Он Тихомирову прямо в глаза сказал: «Не твое добро спасать еду, а мужицкий труд!» И поехал. Первый раз пофартило ему, мешков десять сгрузил с баржи в свою лодку. А во второй раз, только подгреб, а баржа ушла на дно и его с собой затянула.

— Ни разочку и не вынырнул. Видно, на самое дно попал...

Тонкий месяц явственно обозначился на вечернем небе, когда нашли деда.

Сняв шапки, люди обступили распростертое на песке могучее тело старого Чапая.

— Богатырь был!

— А смерти-то не все ли равно — богатырь али калечный какой? С ней ведь драться не будешь...

Андрей, стуча зубами, торопливо одевался. Он нырял за дедом.

— А где Катерина? — спросил кто-то.

— В городе. У отца в больнице, — ответил Михаил. И в это время над берегом пронесся отчаянный крик. Вася увидел бегущую мать. Народ расступился, ослабевшие ноги Катерины подкосились, и она, заголосив, рухнула на грудь деда Степана.