Василь Быков: Книги и судьба

ВБ: Конечно, конечно, но только имейте в виду, что я не искусствовед и не историк. Так вот, при Пене училище именовалось «Художественные мастерские». Позже Шагал изменил название. Начало находилось в центре вывески — «1-е Витебское высшее народное художественное училище», а продолжение — «Свободные государственные художественные мастерские» — как бы обрамляло его. Наиболее употребляемой аббревиатурой этого названия была, мне кажется, Витсвомас. И правда, много знаменитостей работало здесь. Это упомянутые уже художники-авангардисты Эль Лисицкий, Малевич, Добужинский, а также Ермолаева (ее репрессировали, и она погибла где-то в Казахстане)[399], Фальк[400], Цадкин

[401], импрессионист Куприн[402]. Еще один человек из этой школы, он сейчас очень высоко оценивается любителями изобразительного искусства; его имя присоединилось к достойному ряду его коллег совсем недавно — это скульптор-авангардист Давид Якерсон[403]. Белорусский искусствовед обнаружил несколько работ этого скульптора в Вильне. И только потом вдруг выяснилось, что часть его работ все еще находится где-то в хранилище Художественного музея Витебска. Искусствовед из Москвы, Александра Шацких, специалист по Шагалу, подарила мне небольшую книжку о Якерсоне, но я отдал ее нашей землячке, Лене Принс, которая изучает историю живописи в Берлине.

ЗГ

: Значит, раскопки этого уникального художественного клада продолжаются. Василь Владимирович, вы не думаете, что Витебск того времени вполне можно было бы сравнить с Барбизонской коммуной французских импрессионистов?

ВБ: Согласен. Раз вы так интересуетесь тем периодом, могу показать вам кое-что любопытное: у меня есть книга о Шагале в Витебске. Этакий огромный кусок истории этого города.

ЗГ: О, Василь Владимирович, какая прекрасная книга, спасибо, что показали! А я как раз собиралась в Витебск поискать что-нибудь подобное…

ВБ: Да, это действительно отличная книга. Симанович написал ее

[404]. Хорошая работа, делает ему честь.

ЗГ: А ваша заслуга в том, что вы вернули имя Шагала на его родину — в те места, где он родился и вырос и которые так любил.

ВБ: Ну, в этом деле я был далеко не одинок. Бородулин и Андрей Вознесенский были движущей силой нашей группы, защищавшей Шагала. Боже мой… Да разве он нуждался в защите? Как можно было объяснить нашим обскурантам величие его гения? Вот вопросы, которые волновали этих мракобесов: «А вам известно, что Шагал рисовал фрески в синагоге в Реймсе?» Что ж, объяснять им, что не в синагоге, а в известнейшем Реймсском соборе, как и ранее в Цюрихе и в Меце? И не фрески, а витражи! Или еще лучше: «А знаете ли вы, что он еврейско-буржуазный художник?» Боже мой… Как было их вразумить? Сказать, что человек из народа, давшего миру Христа, принят в порядочной церкви так же свободно, как и в синагоге? А в этом конкретном случае — все за честь почитают иметь в храме, в музее, публичном, частном месте, наконец, творение гения… Конечно, я очень рад, что есть, слава богу, наконец музей Шагала в Витебске, но беспокоюсь о нем. Я слышал, что некие силы хотят демонтировать музей художника. Они утверждают, что Шагал не был рожден в этом домике, что все это — подделка, фальсификация. Это же их обычный метод действия: придумать заведомую ложь, чтобы чуть позже заменить ею правду.

ЗГ

: Как вы думаете, откуда это идет?

ВБ: Мы с друзьями знаем, откуда ноги растут: прямо из кружка Савицкого[405]. Он ведь претендовал называться художником номер один в Беларуси. А тут вдруг невесть откуда сваливается Шагал: вот у него и застряло, как кость в горле…

ЗГ: Ничего — как говорится, не дождутся. Ваши старания вернуть Шагала на родину очень важны для многих людей. Как все происходило?

ВБ: В восьмидесятые мы предпринимали массу усилий, чтобы вернуть доброе имя Шагала в Беларусь. Дико это звучит: реабилитировать Шагала, да?.. Признанного во всем мире, кроме места его рождения и постоянного вдохновения. Где официально он был никем, в лучшем случае — «буржуазным еврейским художником». Вот мы и боролись за то, чтобы восстановить имя этого великого человека здесь, на земле, его породившей. В 1979 году, когда я стал депутатом Верховного Совета, мы написали несколько писем правительству, чтобы убедить партийных лидеров Витебска снять гонения на имя и память Шагала. С одной стороны, они прямо не отказывали нам, но, с другой — не делали абсолютно ничего. Правда, нам очень помогли ученые разных областей — как российские (такие, например, как Александра Шацких), так и наши, из Беларуси. Наконец-то установили точное место рождения Шагала. Мы нашли домик, где он родился и вырос. Люди, живущие в нем, конечно же понятия ни о чем не имели. Шаг за шагом наша борьба за Шагала поворачивалась лицом к победе. Инициатором и вдохновителем всей этой нелегкой работы был поэт Давид Симанович, о котором мы говорили. Но встречались и такие белорусские художники, как тот же Савицкий, которым Шагал был как кость в горле.