Василевский

Василевский угостил сына чаем. Юрий рассказал ему, что был направлен в техническое училище не по-своему желанию, что его заветная мечта — стать летчиком и принять участие в боевых действиях.

— Мы продолжим наш разговор после того, как я вернусь с фронта, — сказал Александр Михайлович. — Прошу тебя поехать в санаторий «Архангельское» и отдохнуть там несколько дней до моего возвращения в Москву. Откровенно говоря, мне не нравится, как ты выглядишь.

— А как с училищем? — спросил Юрий.

— Ради бога, не беспокойся, считай, что этот вопрос мы сумеем решить.

После этого Василевский позвонил начальнику Военносанитарной службы РККА генерал-полковнику медицинской службы Е. И. Смирнову:

— Здравствуйте, Ефим Иванович. Мой старший сын болен. Прошу вас дать указание поместить его на несколько дней, до моего возвращения с фронта, в санаторий «Архангельское». Желательно за это время провести всесторонний медицинский осмотр его.

Закончив разговор по телефону, Василевский сказал сыну, чтобы в его отсутствие он решил все вопросы с начальником секретариата Генштаба подполковником М. Ф. Овчинниковым. Завтра он отвезет Юрия в «Архангельское». После этого Василевский снял со своей руки часы и вручил их сыну.

— Помни, Юрий, что с этими часами у меня осталось много воспоминаний о Сталинграде.

По рекомендации генерала Смирнова Юрий Александрович был направлен на лечение в клинику профессора Эйниса, крупного специалиста по легочным заболеваниям…

Обстановка на фронте складывалась неудачно для Красной Армии. Войска Воронежского фронта, не располагая резервами и исчерпав наступательные возможности, 3 марта перешли к обороне на рубеже Рыльск, Суджа, Лебедин, Опошня, Минковка. На следующий день соединения 4-й танковой армии возобновили наступление и к 10 марта пробили на стыке 69-й и 3-й танковой армий 60-километровую брешь, для закрытия которой у Воронежского фронта не было сил.

Неудачно развивалось и наступление войск Центрального фронта, начатое 25 февраля, которые по решению Сталина с 21 марта перешли к обороне на рубеже Городище, Малоархангельск, Тросна, Лютеж, Коренево, образовав вместе с войсками Брянского фронта северный фас Курского выступа. В состав Центрального фронта передавались 13-я и 48-я армии из Брянского фронта и 60-я армия из Воронежского фронта. Его войска, отойдя в ходе оборонительных сражений на 100–150 км, 16 марта оставили Харьков, а 18-го — Белгород. 25 марта армии фронта остановили противника на рубеже Краснополье, Белгород и далее по р. Северский Донец до Чугуева, образовав здесь южный фас Курского выступа. Сталин возложил всю ответственность за сдачу Харькова и Белгорода на командующего войсками Воронежского фронта генерала Голикова, который 22 марта был освобожден от должности, а на его место назначен генерал армии Ватутин.

Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, оценивая итоги контрнаступления под Харьковом, писал: «Взятием Харькова и Белгорода закончился второй контрудар нашей группы; усиливающаяся распутица исключала дальнейшее ведение операций. Собственно, у группы

(речь идет о группе армий “Юг”. — Авт.) была еще одна цель — в качестве заключительной фазы операции совместно с группой “Центр” очистить от противника дугу в районе Курска, врезающуюся глубоко на запад в немецкий фронт, и создать здесь более короткий фронт. Но мы должны были отказаться от этого намерения, потому что группа “Центр” заявила, что она не может участвовать в этой операции. Так эта дуга и осталась неприятным выступом на нашем фронте, который открывал противнику определенные оперативные возможности и в то же время ограничивал наши возможности». [284]

Курская дуга стала летом 1943 г. ареной грандиозного сражения. Пока же на советско-германском фронте наступило затишье, которому суждено было длиться три месяца. В Ставках и Генштабах Красной Армии и вермахта закипела работа по планированию новой кампании.