Василевский

Фон Манштейн, потеряв Кировоград и Бердичев, получил две бреши в своем фронте: одну — между 1-й танковой армией и правым флангом 4-й танковой армии; другую — между 4-й танковой армией и группой армий «Центр», где действовал слабый 59-й армейский корпус, отступавший с боями на Ровно. Из двух зол фон Манштейн выбрал наибольшую опасность — брешь между 1-й и 4-й танковыми армиями. Ее надо было закрыть в первую очередь, так как прорыв советских войск в направлении на Умань вынудил 1-ю танковую армию загнуть свой западный фланг в районе юго-западнее Киева на юг. Он соприкасался теперь своими тыловыми позициями с тыловыми позициями 8-й армии, расположенной в Днепровской дуге. «Так как внутренние фланги обеих армий удерживали еще Днепр по обе стороны от Канева,

 — пишет фон Манштейн, — немецкие позиции образовали, так сказать, мешок, который был перевязан на севере у Днепра, в то время как его продольные стороны представляли собой обращенные на восток и на запад фронты обеих армий. Если бы противник добился успеха, используя брешь севернее Умани, ему было бы легко “затянуть” этот мешок на юге! Разумнее всего было бы, конечно, уйти из него, так как на его оборону пришлось бы бессмысленно тратить много сил. Но и здесь Гитлер не хотел добровольно уступать побережье Днепра. Он все еще надеялся нанести удар из этого выступа фронта для того, чтобы когда-нибудь снова овладеть восточной частью дуги. Поэтому этот выступ остался. Через непродолжительное время этот “мешок” превратился в черкасский котел»

. [334]

У командующих 1-м и 2-м Украинскими фронтами появилась реальная возможность затолкнуть в мешок 1-ю танковую и 8-ю армии фон Манштейна. Однако он нанес ряд контрударов и вынудил войска 1-го Украинского фронта 15 января перейти к обороне. Одновременно фон Манштейн, не зря же он считался «самым блестящим стратегом вермахта», предпринял меры по локализации наступления и 2-го Украинского фронта, которые также вынуждены были перейти к обороне. Но это был кратковременный успех противника, ибо 24 января войска 1-го и 2-го Украинских фронтов возобновили наступление, начав Корсунь-Шевченковскую операцию. Тем временем на 3-м и 4-м Украинских фронтах была завершена подготовка к Никопольско-Криворожской операции. Оба фронта насчитывали 705 тыс. человек, 8048 орудий и минометов, 390 танков и САУ, 1200 боевых самолетов и 140 самолетов У-2 и Р-5. Им противостояла немецкая 6-я армия, имевшая 540 тыс. человек, 6420 орудий и минометов, 460 танков и самоходных орудий. Армию поддерживал 1-й авиационный корпус 4-го воздушного флота (около 700 самолетов). [335]

Советские войска в 1,3 раза превосходили противника в людях и в артиллерии, в 2 раза в боевых самолетах и уступали ему в 1,2 раза в танках и САУ.

Утром 30 января в наступление перешли войска 6-й и 37-й армий 3-го Украинского фронта. Противник принял удар 37-й армии за наступление главных сил и ввел в сражение против нее две танковые дивизии. Это облегчило соединениям 8-й и 46-й гвардейской армий прорыв 31 января вражеской обороны на главном направлении. Тогда же в наступление перешли войска 4-го Украинского фронта. В три часа дня в полосе 5-й ударной армии этого фронта в сражение был введен 2-й гвардейский механизированный корпус, насчитывавший до 30 танков и САУ. К исходу дня войска 5-й ударной армии продвинулись на 7 км, а 2-й гвардейский механизированный корпус — до 11 км.