Василий Иванович Чапаев

Ответ главкому (копия Чапаеву) 27 октября был следующим: «На поддержку Николаевской дивизии направлен Малоузенский полк от Большой Глушицы через Грачев Куст в район Ивановский, Холманка (не прямым путем, составлявшим 100 километров, а в обход с северо-запада, на 150 километров, с целью избежать встречи с так называемыми „разъездами“ противника, а на деле — оттянуть время оказания помощи. — Авт.). Отправляется 1-й Саратовский кавполк из Уральской дивизии от Верхней Солянки на Волчанский, Черниговку (кавалерийский и Малоузенский полки, как увидим дальше, направлены не были. — Авт.). Из Покровска (за 400 километров. — Авт.) направлено пополнение вооруженных 800 человек, из Николаевска — 600 человек с частью вооружения (также не были высланы. — Авт.). Отдается распоряжение о направлении бригады Самарской дивизии из района Алексеевка, Ореховка, Ильчевка на Игумнов, Умет Переметный»

[401]. Таким образом, это донесение в большей своей части не соответствовало действительности. Ни одна воинская часть, кроме запоздавшего пополнения, на помощь дивизии не высылалась и не пришла. В этот же день, 27 октября, происходил следующий разговор оперативного дежурного штаба IV армии по прямому проводу с комиссаром телеграфа станции Рукополь:

— Пригласите комиссара к аппарату. Просит дежурный по полевому управлению штаба армии.

— Комиссар телеграфа здесь, у аппарата.

— Имеете ли вы связь с Николаевской дивизией (отрядом Чапаева)?

— Не имеем. Направляем депеши на Николаевск.

— Не имеется ли у вас о ней каких-либо сведений?

— Были одни сведения № 194/бс. У вас читали его? Если нет, могу дать его.

— Прошу.

— «Штарм из 2-й Николаевской дивизии, 27 октября, 8 час. 40 мин. Штаб IV армии. Политический отдел. Товарищи, помощь нужна. Нет никакой возможности. Невозможно установить связь со штабом дивизии. Здесь нет ни одного вооруженного человека. Дивизия у противника, положение безвыходное. В хуторе беспрерывно слышен сильный артиллерийский бой по направлению Горюнова. Спасите храброго, верного командира тов. Чапаева. Он дороже золота. В тылу, за малым исключением, растерянность. Транспорт задерживается в Любицком за неимением прикрытия, никакого подкрепления пока не прибыло. Шлите броневики. Замечены шпионы. Политком (Николаевской дивизии) Стаувер». Больше никаких сведений не имеем.

— Не поступали ли к вам какие-либо телеграммы из частей отряда Чапаева?

— Еще никаких телеграмм не поступало. Если поступят, то они вне очереди будут направляться вам.

— Хорошо[402].

Василий Иванович продолжал отбиваться от наседавшего со всех сторон противника с измученными до предела и голодными людьми. В двух других дивизиях армии в это время происходили внутренние неурядицы, вызванные недовольством бойцов. Для ликвидации инцидента во 2-й бригаде Самарской дивизии, вызванного необдуманными ее передвижениями, командарм приказал начальнику дивизии Захарову с комиссаром Семенниковым отправиться в ее полки[403]. Неблагополучно было и в Уральской дивизии. Требовалось вмешательство старшего командования. Военный совет армии предложил выехать в дивизию командарму Хвесину. Но тот, свободно распоряжавшийся жизнями других, потребовал обеспечить безопасность своей личности[404]

. Однако выехать пришлось, правда, он не проследовал дальше ст. Озинки, не переступая границ Уральской области и держась вдалеке от своих собственных войск.

В радиограмме штаба армии Чапаеву 28 октября говорилось: «Сообщите ваше положение. Подошел ли к вам 4-й Малоузенский полк и 1-й Саратовский кавалерийский? Прибыло ли пополнение? Сегодня из Покровска в Уральскую дивизию выехал командарм Хвесин, установите с ним связь»[405]. На это Василий Иванович ответил, что положение Николаевской дивизии критическое, указанные полки не пришли, пополнений нет[406].

Настойчиво добиваясь поддержки слабым измученным частям, Чапаев думал и о возможных последствиях для соседней Уральской дивизии, если противник обрушит высвободившиеся от Николаевской дивизии силы против нее. Поэтому продолжал держаться до последней возможности, приковав, таким образом, эти силы к себе.

Об этом он доносил 28 октября в Уральскую дивизию командарму на станцию Озинки: «Доношу, что из-за неподхода подкреплений держаться более нет сил. 30 октября в 6 часов утра открываю фронт на ст. Алтата, что может быть катастрофой для Уральской дивизии»[407].

Каковы же были представления соседей о положении не имевшей выхода из кольца окружения и бедствовавшей Николаевской дивизии и какова была помощь с их стороны, можно судить по следующей радиограмме начдива и комиссара Уральской дивизии от 30 октября: «Прошу срочно приступить к разгрузке станции Озинки, ибо масса груза, предназначенного в вашу дивизию, третий день стоит без разгрузки… Высылайте приемщиков, транспорт на станции Семиглавый Мар и Озинки»[408].