Василий Львович Пушкин

Так вот, даже И. О. Тимковский дал разрешение на печатание стихотворений В. Л. Пушкина, а новый Цензурный комитет этому воспротивился. Понять, почему П. А. Вяземского взбесила глупость цензурных требований, можно. Но можно понять и Василия Львовича, который даже не помышлял о единоборстве с цензурой. Он был отважным литературным бойцом, когда вступался за друзей. А за себя постоять не мог. «Я писал к Плетневу несколько раз и доставил ему требуемые госп. цензором поправки, — признавался В. Л. Пушкин и тут же с тревогой спрашивал: — Ничего в ответ не имею и не знаю, что делается с моими стихотворениями?»^[546] 25 сентября 1822 года Н. М. Карамзин писал из Царского Села в Москву И. И. Дмитриеву:

«Я жаловался на излишнюю строгость цензоров князю A. Н. Голицыну и сказывал ему о немилости их к невинным творениям нашего любезного Василия Львовича. Между тем слышу, что манускрипт уже в типографии: авось напечатают к удовольствию автора и читателей»^[547].

Забегая вперед скажем, что в издании стихотворений B. Л. Пушкина нет запрещенного цензурой послания «К Д. В. Дашкову», в котором сочинитель признавался в своем восхищении повестью Вольтера «Кандид». А ведь это сочинение чрезвычайно значимое в творческом наследии Василия Львовича. Будучи одним из первых манифестов карамзинской школы, оно занимало заметное место в литературной борьбе начала 1810-х годов. Слава богу, что Василию Львовичу удалось напечатать его в брошюре «Два послания», изданной в 1811 году, и оно не пропало для потомства. А вот эпиграмма, которая начиналась словами «Лишился я жены, любовницы, коня» и также была исключена из издания стихотворений, до сих пор нам неизвестна.

Наконец книга стихотворений В. Л. Пушкина все же вышла в свет. Это радостное для него и его друзей событие произошло в ноябре 1822 года. Рассказанная нами история ее издания, отраженная в переписке В. Л. Пушкина и его друзей, примечательна во многих отношениях. В ней есть и любопытные для нас подробности, связанные с издательским делом пушкинского времени, и цензурные требования, свидетельствующие о служебном рвении и бдительности Цензурного комитета, и взаимоотношения литераторов, объединенных дружбой с московским стихотворцем, и литературный портрет В. Л. Пушкина, запечатленный в дружеской переписке и остроумных стихах П. А. Плетнева. Вышедшая в свет книга знакомит нас с поэтическим автопортретом Василия Львовича. Нам остается только раскрыть ее, прочитать заключенные в ней стихи и услышать в них живой голос автора.

2. «Вот плоды моего воображения»

На авантитуле книги — ее название, повторенное и на титульном листе:

«Стихотворения Василия Пушкина».

Затем эпиграф:

«Се sont icy mes fantasies, par les quelles je ne tasche point à donner à connoistre les choses, mais moy. Montaigne».

(«Вот плоды моего воображения. Я совсем не хотел с их помощью дать понять о вещах, а только о себе самом. Монтень».)

Далее — типографская марка, и внизу листа — выходные данные:

«Санктпетербург

В типографии Департамента Народного Просвещения.1822».

На обороте титульного листа:

«Печатать позволяется с тем, чтобы по напечатании, до выпуска из Типографии, представлены были в Цензурный Комитет семь экземпляров сей книги для препровождения куда следует, на основании узаконений. Санктпетербург, Сентября 30 дня, 1821 года. Цензор Статс. Совет, и Кавал. Иван Тимковский».

На фронтисписе — портрет стихотворца, автора книги: тонкий профиль, устремленный вдаль взгляд, нарядное белое жабо. Как уже говорилось, С. Ф. Галактионов создал свою гравюру по физионотрасу, который привез В. Л. Пушкин из Парижа, то есть воспроизвел его портрет почти двадцатилетней давности.

Пусть так — «Тот вечно молод, кто поет / Любовь, вино, Эрота…».

А теперь перевернем страницу.

Когда В. Л. Пушкин готовил сборник к печати, он должен был решить сложную задачу. Представляя читателю свой творческий отчет чуть ли за 30 лет, ему надо было отобрать лучшие из своих стихотворений — они-то и должны были «дать понятие» о нем самом — человеке и стихотворце. Отобранные стихотворения следовало выстроить в определенной последовательности, сгруппировать их наилучшим образом, одним словом — разработать своего рода стратегию и тактику завоевания читательского внимания и успеха.

Как весело стихи свои вестиПод цифрами, в порядке, строй за строем,Не позволять им в сторону брести,

Как войску, в пух рассыпанному боем!Тут каждый слог замечен и в чести,Тут каждый стих глядит себе героем.А стихотворец… с кем же равен он?Он Тамерлан иль сам Наполеон (V, 84), —

напишет много позже А. С. Пушкин.