Василий Львович Пушкин

Завершает сборник «Стихотворений Василия Пушкина» буриме — стихи на заданные рифмы — «Рассуждение о жизни, смерти и любви». Некогда, будучи молодым автором, он читал эти стихи в доме М. М. Хераскова, который не понял его литературной игры. Но ее вполне оценил В. А. Жуковский, включив буриме В. Л. Пушкина в изданное им в 1810–1811 годах «Собрание русских стихотворений, взятых из сочинений лучших стихотворцев российских…» (части 1–5). А ведь «Рассуждение о жизни, смерти и любви» — на философскую тему. Но оказывается, что и о чрезвычайно важных и серьезных предметах можно говорить шутливо и весело:

            …Француз и молдаванТвердят, что смерти путь и труден и песчан.

А в жизни мило все: крапива и тюльпан.Живу, люблю, горю; Амуров мне капканНе страшен никогда… (218).

Наверное, завершая именно так свой сборник, Василий Львович хотел, чтобы его читатель, прежде чем он закроет книгу, задумался и улыбнулся.

3. Что сказали первые читатели и критики «Стихотворений Василия Пушкина»

Какому сочинителю не приятны похвалы, высказанные критиками в адрес его сочинений? Василий Львович мог радоваться тому, что критические отзывы о сборнике его стихотворений носили исключительно комплиментарный характер. Все говорили о заслугах В. Л. Пушкина перед русским языком и отечественной словесностью, о его безупречном вкусе и приятном слоге. Все признавали его талант, снискавший ему известность еще до выхода в свет его книги.

«Извещая читателей о выходе в свет собрания стихотворений В. Л. Пушкина, мы считаем излишним знакомить их с талантом автора. Есть писатели, которые и по издании трудов своих часто остаются неизвестными публике; напротив того, другие, прежде формального своего выхода в свет, большей части любителей дарований совершенно знакомы. Ко второму разряду принадлежит и В. Л. Пушкин»^[550].

Так начиналась статья «О стихотворениях В. Л. Пушкина», напечатанная без подписи в 11-м номере петербургского журнала «Соревнователь просвещения и благотворения» за 1822 год (начиная с 4-го номера за 1818 год, журнал получил название «Труды Высочайше утвержденного Вольного общества любителей российской словесности»). Не исключено, что статью написал П. А. Плетнев, который с 1821 года был редактором этого издания. Критик привел выдержки из статьи «остроумнейшего из наших новейших поэтов», напечатанной в 1821 году в «Сыне Отечества» (то есть процитировал П. А. Вяземского), и из «Опыта краткой истории русской литературы» Н. И. Греча (книга вышла в свет в 1822 году), где отмечались не только «легкость, правильность и приятность слога» стихотворений В. Л. Пушкина, но и заключенные в них «благородные мысли и чувствования». Завершалась статья указанием на несомненные типографические достоинства вышедшей в свет книги:

«Издание Стихотворений В. Л. Пушкина чрезвычайно удачно как по исправности текста, так и по типографической красоте. Оно все напечатано на самой лучшей любской бумаге. Издатели украсили оное портретом, снятым с автора в Париже во время его там пребывания, и гравированным здесь в С. Петербурге известным художником Г. Галактионовым. Книга сия продается у Казанского моста в книжном магазине И. В. Сленина по 10 р. экземпляр. Иногородние могут получить ее, не прилагая особенно за пересылку»^[551].

На выход в свет «Стихотворений Василия Пушкина» откликнулись «Московские ведомости». В 102-м номере газеты от 23 декабря 1822 года была напечатана статья П. И. Шаликова. Она была помещена в разделе «Ученые известия» вслед за статьей «О делании кирпичей посредством гнета». (Не будем смущаться таким странным соседством: хорошие кирпичи нужны точно так же, как хорошие книги.) Всегда восторженный П. И. Шаликов в начале своей рецензии попытался заявить о своей беспристрастности и объективности:

«Критика, самая благонамеренная, может без сомнения найти в Стихотворениях, о которых извещаем публику, некоторые легкие погрешности против трудных условий искусства и строгих правил языка»^[552]

.

Однако рецензент на эти легкие погрешности не указал.

«Но сии стихотворения, — писал он далее, — показывают Автора Европейского, напитанного чтением классических творений во всех тех родах, которым поэт наш посвятил лиру свою. Слог его выработан, вкус верен, тон — важный или шутливый всегда благороден, плавность, гармония и механизм стихов достойны подражания»^[553].

Затем следуют одни восторги. Заметим, что восторженные оценки П. И. Шаликова раскрывают перед читателем грани дарования В. Л. Пушкина: речь идет и о веселости, и о чувствительности, и об остроумии, и о занимательности его стихов: «Есть пиэсы, исполненные равной силы от начала до конца; другие пленяют веселостью, или трогают чувствительностью: таковы все Послания. Рассказ Басен и их нравоучение, или эпиграмма — прекрасны, остроумны. Сказки весьма занимательны»^[554].