Василий Тёркин

- Очень может быть! - повторил Иван Захарыч.

На его низком крутом лбу стал выступать пот. Разговор уже тяготил его, давил ему виски.

- Но предположим, - продолжал Первач, замедляя свою дикцию и затянувшись длинной струей дыма, - предположим, что мы добудем эти деньги...

"Мы, - повторил мысленно Иван Захарыч, - вон как поговаривает... Времена такие!.."

- Ваша сестрица Павла Захаровна весьма резонно замечает, что это была бы только отсрочка... краха...

"Вон какие слова употребляет! Крах!.. И терпи!" - подумал Иван Захарыч.

- Извините... я называю крахом...

- Да, да, нынешнее слово, я знаю...

- Слово настоящее, Иван Захарыч. Зачем же доводить себя?

- Конечно, конечно.

- Момент наступает самый для вас благоприятный. Надо его ловить!.. Без ложной скромности скажу - мое посредничество...

- Я понимаю, я чувствую, Николай Никанорыч.

- Только вы мне не мешайте. Следует половчее подойти к этому Теркину. Я не скрою - мой личный интерес тут тоже замешан, но для вас это еще важнее.

- Совершенно верно.

- Работа моя по вашей даче будет кончена много-много через три-четыре дня... На днях же прибудет в Заводное и Теркин.

- Этот агент?

- Не агент, Иван Захарыч, а главный воротила компании. Но я еще не кончил... Сообразите: ежели вы упустите момент...

Раздался сдержанный вздох Ивана Захарыча.

- Крах неизбежен... Дошли до вас слухи о том, каких дел наделали директора банка?.. Я сегодня утром слышал... Вы ведь были в городе... Там, наверно, знают...

- Дурные слухи... Но ведь, знаете, на дворянство везде клевещут.

- Полно, так ли?

Острые глаза Первача остановились на Иване Захарыче.

- Поговаривают, что и здешний предводитель... Вы извините... Он, кажется, ваш родственник?

- Дальний!

- Вы к нему заезжали?

- Как же.

- Ну, разумеется, он скрывает?

- Не знаю.

Ивану Захарычу делалось невмоготу.

- Стало быть, если не компания, крах неизбежен, заключил Первач. - Банк может прекратить платежи, имения упадут, вы загубите и усадьбу с парком, и лесную дачу за какую-нибудь презренную недоимку.

Дверь отворилась с жидким скрипом. Прохор просунул голову и доложил:

- Барышня Павла Захаровна просят кушать чай.

- Тиски! Тиски! - почти крикнул Иван Захарыч, вскочил с кресел и отер лоб платком. Лоб весь был влажный.

"Крах!" - выговорил он про себя и почувствовал холод в коленях.

IX

Половодье проникло к самому частоколу одной из двух церквей села Заводного.

Пономарь лениво звонил к вечерне, когда в ограду вошел рослый барин, в синем пальто и низкой поярковой шляпе.

Это был Теркин.

Он не постарел, но похудел в лице, держался не так прямо, как в прошлом году, и бороду запустил.

Сегодня утром приехал он в Заводное и осматривал лесную дачу помещика Низовьева. С ним он должен был видеться в уездном городе - верстах в пятнадцати от берега, по старой московской дороге.

Пономарь звонил внизу, около паперти колокольни, и тянул за веревку, стоя одной ногой на ступеньке, - старый пономарь, с косицей седеющих волос, без шапки, в нанковом подряснике.

Он остановился и спросил Теркина:

- Вам - батюшку?

- Нет, я бы хотел на колокольню.

- На колокольню? - переспросил пономарь.

Теркин вместо ответа сунул старику рублевую бумажку. Тот совсем бросил веревку и засуетился.

- На разлив поглядеть желаете? Это точно... Вид превосходный.

И он засуетился.

- Вы, любезнейший, делайте свое дела. Я один подымусь...

Бодрым, молодым движением Теркин юркнул в дверку и поднялся наверх. Пономарь продолжал звонить, засунув бумажку в карман своих штанов. Он поглядывал наверх и спрашивал себя: кто может быть этот заезжий господин, пожелавший лезть на колокольню? Из чиновников? Или из помещиков?.. Такого он еще не видал. Да в село и не заезжают господа. Купцы бывают, прасолы, скупщики меда, кож, льну... Село торговое... Только этот господин не смотрит простым купцом. Надо будет сказать батюшке. А он еще не приходил...

На колокольне Теркин стал в пролете, выходившем на реку... Немного правее зеленел парк усадьбы Черносошных, и крыша дома отделялась темно-красной полосой. Он вынул из кармана пальто небольшой бинокль и долго смотрел туда.

Сколько лет утекло с того дня, когда он, впервые, мальчуганом, попал с отцом в Заводное и с этой самой колокольни любовался парком барской усадьбы, мечтал, как о сказочном благополучии, обладать такой усадьбой! Барского дома он и тогда не видал как следует, но воображал себе, что там, позади парка, роскошные палаты. До боли в висках любовался он усадьбой, и вот судьба привела его сюда же главным воротилой большой компании, скупающей леса у помещиков. Он - душа этого дела. Его идея - оградить от хищничества лесные богатства Волги, держаться строго рациональных приемов хозяйства, учредить "заказники", заняться в других, уже обезлесенных местах системой правильного лесонасаждения.