Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Опору составляли британские войска или 6000 человек Королевского германского легиона (КГЛ), соединения, которое отважно сражалось за герцога всю долгую Пиренейскую войну. Легион был собран в Ганновере и подчинялся королю Великобритании, а в 1815 году Ганновер отправил в армию Веллингтона еще 16 000 человек. Эти 16 000 необстрелянных тоже рассредоточили, как и голландскую армию, в батальоны британцев и КГЛ. Такое решение далось нелегко. Карл Якоби из 1-й Ганноверской бригады жаловался:

Это был тяжелый удар по нашей морали… Английские генералы совершенно не знали традиций ганноверцев… В их глазах всякий был ненадежен, кто не соблюдал английских устоев и норм, даже если старался. Товарищеского духа в таких союзных войсках не было, в том числе среди офицеров. Неприятие чужого языка с обеих сторон и большая разница в жалованье, приводившая к очень разному уровню жизни, препятствовали сближению. Даже наши соотечественники из Королевского германского легиона не водились с нами. Пятнадцатилетний новобранец в красном кушаке глядел на старого ганноверского офицера свысока.

К лету, когда началась война, у Веллингтона было около 16 000 ганноверцев и до 6000 человек Королевского германского легиона. Голландская армия, часть «бесславной армии», насчитывала почти 40 000 человек, половину из которых составляли франкоязычные и, следовательно, ненадежные. Остальную часть армии составляли британцы – около 30 000 человек, а герцог хотел бы, чтобы их было побольше.

Но британцы уже отвоевали с Соединенными Штатами, и многие из лучших полков, ветераны побед Веллингтона, в тот момент как раз пересекали Атлантику. Они возвращались, и некоторых прямо из Америки направляли в Нидерланды. Герцог чувствовал бы себя более уверенно, если бы у него была его Пиренейская армия – одна из лучших армий, когда-либо воевавших под британскими знаменами. За несколько недель до Ватерлоо герцог прогуливался в парке Брюсселя с Томасом Гриви, депутатом британского парламента, который весьма обеспокоенно расспрашивал Веллингтона о предстоящей кампании. Британский пехотинец в красном мундире разглядывал статуи в парке, и герцог указал на него. «Вот, – сказал он, – все зависит от этого пункта, получится у нас или нет. Если дадите мне достаточное количество таких, как он, я буду уверен в успехе».

«Таких» в итоге оказалось достаточно. Чуть более 20 000 британских пехотинцев отправили воевать под Ватерлоо, им предстояло выдержать весь напор императорских атак. Императора предупреждали об этих солдатах в красном, говорили, насколько они тверды. Генерал Рей заявлял Наполеону, что британская пехота непоколебима, Сульт утверждал, что «в открытом бою английская пехота – сущие дьяволы». Так оно и было. Императору никогда прежде не доводилось с ними сражаться, и он предупреждениям не внял, зато Веллингтон знал о надежности этих солдат, как и о надежности Королевского британского легиона. Через четыре года после битвы, проходя по полю Ватерлоо, герцог вспоминал: «У меня было всего около 35 000 человек, на которых можно было положиться. Остальные могли разбежаться в любой момент».

У герцога было 22 британских батальона, 15 из которых сражались с ним в Испании или Португалии. И всё. И даже эти проверенные в битве войска были разбавлены, как и прусские полки, новыми рекрутами. Одним из крупнейших и лучших при Ватерлоо считался 52-й Оксфордский батальон легкой пехоты, который более-менее постоянно находился в боевых действиях с 1806 года до самого отречения Наполеона. При Ватерлоо этот батальон насчитывал 1079 человек, но 558 из них примкнуло к батальону после предыдущего сражения. Та же картина наблюдалась в гвардейской дивизии. Прапорщик Роберт Бэтти[4]

из 1-го батальона гвардейской пехоты утверждал, что дивизия переполнена «молодыми солдатами и волонтерами из ополчения, ни разу не попадавшими под обстрел».

Зато старые кадры, ветераны, служили примером твердости. Фредерик Мейнуоринг служил лейтенантом 51-го Йоркширского батальона, сражавшегося при Корунне, Фуэнтес-де-Оньоро, Саламанке, Витории, в Пиренеях и Южной Франции. Когда новости о возвращении Наполеона долетели до Великобритании, батальон стоял в Портсмуте. Мейнуоринг вспоминал: