Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет)

Л. Н. прекрасно читал вслух — просто, но в художественных вещах изменяя интонации для различных действующих лиц. Я слышал от него, между прочим: «Пиковую даму» Пушкина (не целиком), Герцена — «Поврежденный» (эту вещь Л. Н. ставил очень высоко, но говорил, что конец слабее остального — искусственен и сентиментален), «Доктор, умирающий и мертвые» (не целиком), отрывки статей из «Колокола» (издание Л. Тихомирова), например, описание смотра войск, на котором были австрийский император и Николай I (это описание, неизменно приводившее Л. Н. в восхищение, он при мне читал вслух несколько раз), Чехова — «Душечка» (несколько раз), «Мужики», «В овраге».

К неточностям и ошибкам при описании крестьянского быта Л. Н. относился очень строго. Помню, когда он читал «Мужиков» Чехова, он сделал несколько таких замечаний. Это было очень давно, так что я сейчас не припомню, в чем они заключались. Чехова Л. Н. ставил чрезвычайно высоко, ценя его художественный талант, ум и русский язык, но его драматических произведений не любил совсем.

Л. Н. умел ярко и сжато пересказать содержание прочитанного или вспомнившегося ему художественного произведения. Слушать такие пересказы было истинным наслаждением.

Хорошо зная языки, Л. Н. свободно, почти без запинок читал французские, английские или немецкие печатные произведения сразу вслух по — русски.

Л. Н. редко приходилось и он не любил и избегал говорить публично. Он говорил мне, что в те немногие разы, когда он выступал публично, он выбирал среди публики одно какое‑нибудь лицо, обратившее на себя его внимание, и говорил все время, как бы обращаясь к нему. Это помогало ему сосредоточиться и справляться с волнением, возникавшим от непривычки говорить публично.

Когда Л. Н. писал художественные вещи, он старался изучить обстановку и особенности быта описываемой эпохи или среды и был в этом отношении очень к себе строг. Работая над «Хаджи — Муратом» или начиная повесть о «Федоре Кузьмиче» (работа, к которой он относился с большим увлечением и любовью), он обращался за справками к разным лицам, между прочим к В. В. Стасову, который высылал ему из петербургской Публичной библиотеки печатные материалы (гоф — фурьерские журналы, мемуары и т. п.), а также копии и выдержки из различных рукописных источников.

Однажды Стасов прислал Л. Н. копию с письма одного из многочисленных случайных фаворитов Екатерины Второй с цинически — откровенными, ужасными подробностями об Екатерине. Л. Н. показывал мне это письмо, а одной подробностью из него воспользовался в своем неоконченном наброске повести о «Федоре Кузьмиче».

Л. Н. очень любил сказки «Тысяча и одна ночь». Много раз при мне он вспоминал отдельные сказки и пересказывал их содержание. За год или два до его смерти ему кто‑то прислал новое полное французское издание «Тысячи и одной ночи». Л. Н. снова с радостью их перечитывал и высказывал сожаление, что из‑за обилия слишком откровенных подробностей эротического характера он не может дать этой книги никому из женщин.

Читал Л. Н. необыкновенно много самых разнообразных по содержанию книг: философских, экономических, научных, художественных, журналов и т. п. на нескольких языках. Получал он книги и периодические издания со всех концов света в огромном количестве. Не успевая всего читать, Л. Н. также многое, менее его интересовавшее, просматривал, поразительно схватывая даже при беглом просмотре самую сущность книги и счастливо попадая на особенно характерные или интересные места.

Из искусств Л. Н. менее чуток был к живописи. Чисто живописные красоты его как бы совершенно не интересовали и оставляли равнодушным. Он подходил к живописи главным образом со стороны ее содержания (сюжет) или со стороны психологической.

Едва ли не больше всех искусств захватывала Л. Н. музыка. Сам от природы музыкальный и в молодости одно время сильно увлекавшийся игрой на фортепиано, Л. Н. ни в какой мере не был музыкантом, а воспринимал музыку, как любитель. Тем не менее он обладал выдающейся чуткостью к музыке. Ему нравилось только самое лучшее, как из музыкальных произведений, так и из области музыкального исполнения. Не нравилось ему или оставляло его равнодушным иногда то, что, с моей точки зрения, было прекрасным (например, музыка Вагнера), но то, что ему нравилось, было всегда действительно хорошо.

Л. Н. глубоко занимала философская проблема музыки, самые вопросы: Что такое музыка? Почему звуки разной высоты и скорости в их различных сочетаниях иногда являются бессмысленным набором звуков, а иногда складываются в живой музыкальный организм? В чем тайна могучего воздействия музыки на человека?

Из мыслей разных писателей о музыке Л. Н. выше всего ценил то, что о музыке писал Шопенгауэр.

При мне у Л. Н. были из выдающихся артистов: