Вчера

А как приятно, горько пахли клёны, когда Сенька с дедом заходили в тень лесопитомника отдохнуть и остыть от неукротимого еще солнца. Что за удовольствие пробежаться по шуршащим, сбитым осенними утренниками кленовым листьям, по ковру нежных акациевых, по огненно–жёлтому покрывалу осокоревых. Деревья в питомнике росли раздельно, вот там — только гледичия, вот там — исключительно орех, а вот там — молодые топольки.

— Смотри, Сенька, — шепелявил беззубо Калистрат Гордеевич, — смотри, какие довоенной посадки козачки

!..

Растёрши в ладошке пахучий ореховый лист, всласть надышавшись тёрпким духом благородного дерева, Сенька пробежал по просеке между клёнами и тополями. На опушке лесопитомника, где раскинулось ещё одно дикое поле, отчеркнутое кукурузными зарослями слева у горизонта, он увидел знакомую картину бескрайнего полынного моря с проплешинами черной земли, с гордыми одинокими фигурами высоченных будяков и с непонятными белыми пятнами кое–где на черной земле и на стеблях темно–серой полыни. Сенька подбежал и понял, что это белые бумажки, как кусочки газет. Схватив один такой листок, он понес его деду.

Боязливо осмотревшись, Калистрат Гордеевич далеко отнес от глаз руку с листовкой, ибо не захватил очки, и стал трудно читать сводку Совинформбюро, надежно спрятав её затем в карман поношенного фрицевского кителя с выпоротыми погонами и лычками, чтобы почитать дома бабушке.

— Никому не говори про эту бумажку! — почему–то шопотом внушал Сеньке дед, когда вдруг позади них послышался легкий шум, на который они испуганно оглянулись. Из зарослей волчьей ягоды, чьи кусты вольно разрослись за плантацией кленочков, вышел измождённый голодом наш танкист. Правой рукой он тяжело махнул топливо–заготовительной бригаде, приглашая подойти.

— Ну вот, батя, — глухо проговорил красноармеец по–кацапски, — кажись, я один уцелел. Увидел, как вы листовкой нашей интересовались, и подумал, что не сволочи.

Оказалось, ему удалось избежать плена, когда жандармы прочёсывали лесопосадку под Максимовкой, поскольку в момент немецкой атаки он сидел в зарослях, извините, по большой нужде, и вот уже с неделю хоронится в питомнике, ожидая подхода фронта. Воду берет из старого колодца около заброшенных теплиц, а вот поесть ничего нет, две случайно завалявшихся в нагрудном кармане галеты тянул три дня.