Вчера будет война

– Ну почему сразу кралю, тарщ лейтнант? Просто – очень уж тут девушки красивые. Глаза – огонь, оглянется – в дрожь бросает.

– Тебя, Михальчук, от любой юбки в дрожь бросает. Так что, высмотрел какую или так?

– Дык, есть тут одна дивчина. Фигура – ого! Коса – до попы, извиняюсь за выражение. Вы бы, тарщ лейтнант, мне бы увольнительную в субботу подписали, а? А то сохнет девка без грамотной агитации-то.

– В увольнение не могу. Приказ слышал? Все увольнения запрещены. А вот если завтра с кем-нибудь махнешься – в субботу можешь отдыхать. В расположении части, – немного подумав, добавил он.

В принципе, все было понятно. В субботу ушлый Михальчук махнет к своей крале, а в благодарность за то, что его не будут особо сильно искать – притащит из села бутылку или кувшинчик местного красного винца. В конце концов, лейтенанта-то уж точно никто не отпустит. Две недели назад их сорвали из городка, накрутили хвосты так, что голова пошла кругом. Даже оружие раздали и боеприпасы – по два боекомплекта. И держали в постоянном напряжении целую неделю. Сам комдив заявлялся в расположение батальона два раза на дню, что душевного спокойствия тоже не добавляло. Правда, со вторника все как-то постепенно пошло на убыль, и, видимо, скоро их отведут в места постоянной дислокации. И то – кто ж две недели непрерывного напряжения выдержать сможет?

– О! – встрепенулся Михальчук. – Тарщ лейтнант! Слышите?

Слева за кустами на самом пороге слышимости возникло какое-то пыхтение. Оно усиливалось – медленно, но уже через минуту стало понятно, что звук идет с воды.

– Михальчук! Буди остальных!

Сонные бойцы заняли позиции справа и слева, выставив винтовки. Михальчук тоже замолк. Минут через десять на реке, ближе к дальнему берегу, показался древний паровой катерок. Плюхая колесами, он с натугой полз против течения. На мачте лениво развевался подкопченный румынский флажок На корме сидел раздетый по пояс смуглый либо очень сильно загорелый парень с удочкой. Рыба, видимо, не клевала, да и клевать не могла, распуганная шлепками плиц по воде. Парня это не смущало – сидел себе и вертел головой, скорее всего – отдыхая от вахты.

– Во мамалыжник бездельничает! – восхитился Михальчук. – Интересно, у него там наживка на крючке вообще есть?

Лейтенант не ответил, внимательно разглядывая катерок в бинокль. Все какое-то развлечение. Правда, развлечение было недолгим. Шлепает катерок себе и шлепает, оружия на нем нет, замеров никаких не производит. Тоска. На часы, блеснувшие на запястье «рыбака», внимания он не обратил.

Сидящий на корме конфискованного румынского катера гауптман Шлоссер внимательно оглядывал оба берега. Да, вот тут, пожалуй, действительно неплохое место. Судя по карте, глубины для паромов тут подходящие, и берега выглядят вполне удобно. Посмотрим еще, что покажет эхолот. Большевики, конечно, выставили здесь пост – вон как прибрежные заросли шевелятся, но само это шевеление не позволяло гауптману принимать их всерьез. Когда он сменится, местоположение их поста будет нанесено на карту, и, прежде чем первая лодка будет спущена на воду, это место обработают ротные пушки. Вряд ли иваны озаботятся сменой позиции. Да, здесь будет проще, чем на Крите. Значительно проще.

* * *