Вчера-позавчера

Виктор знает, как вести себя. Все то время, что Рабинович был босяком, ищущим работу, обращался он с ним, как он всегда обращается с босяками. Теперь, когда Рабинович богат, ведет он себя с ним, как ведут себя с богачами. А Рабиновича, друга нашего, вы ведь знаете. Рабинович – человек дела, и он не убивает свою жизнь на мысли о мести и возмездии. И поскольку Виктор пришел к нему, он приветливо встретил его и усадил вместе со всеми. Однако находятся среди гостей такие, что любят споры в любое время, и в любом месте, и с любым человеком. Говорит один из них: «По какому праву возноситесь вы, крестьяне, над нами, рабочими? Разве не все мы прибыли сюда с пустыми руками, не так ли? Только вам – повезло, что получили вы землю от барона, от Еврейского Колониального общества, от «Ховевей Цион», не так ли? И стали вы крестьянами, не так ли? А мы, не получившие удела в Эрец, стали рабочими, не правда ли? Если так – все мы живем здесь благодаря любви к Сиону, не правда ли? Если так – чем мы хуже вас, верно?»

Пока один спрашивает, а другому ответить нечего, наполняет хозяин дома бокал пива одному и бокал пива другому. Берет госпожа Гильда руку одного и вкладывает ее в руку другого и говорит: «Не отойду от вас, пока вы не выпьете за здоровье друг друга». Поднимают они свои бокалы, и пьют, и благословляют друг друга, и все пьют вместе с ними. И счастливый мир заключается между ними в доме Рабиновича, будто бы нет между рабочими и крестьянами никаких различий и никаких противоречий. О нечто подобном пел наш товарищ Нафтали Замир:

«За стаканом чая и вина чашейНаслаждались братья наши,

Кто здесь крестьянин и кто рабочий – не видать,И где копейка, и где сотня – не понять».

Ицхак доволен – и не доволен. До того как уехал Рабинович за границу, не было места и не проходило часа, чтобы он не стремился к нему; когда же вернулся Рабинович в Эрец, иногда чужим казался ему старый друг. Перестал Ицхак бывать в доме у своего друга – отыскал его Рабинович и заставил вернуться к нему. По дороге купил Рабинович цветы для своей жены. Смотрел на него Ицхак и удивлялся, что тот растрачивает свои деньги на излишества вроде цветов. Закурил Рабинович толстую сигару и сказал: «Должен человек приучать себя к излишествам. Нет у него страсти к излишествам – он должен заиметь ее, потому что, если есть у тебя избыточные желания, ты стремишься их исполнить, но страсть твоя только растет, и тогда ты не сидишь без дела, так как вожделения требуют денег, а деньги требуют действия. Прогоняешь ты лень и начинаешь действовать, и получается, что и сам ты устраиваешься, и Эрец обустраивается вместе с тобой. Не создана Эрец для тех, кто кормится манной небесной. Я не большой ученый, но известно мне, что, как только вошли сыны Израиля в Эрец Исраэль, прекратила падать манна небесная».

Вдыхает Ицхак аромат цветов вместе с ароматом черной сигары и не знает, что ответить другу. Взгляды Рабиновича изменились, но сердце его так же прекрасно, как и прежде. Идут оба товарища наших, Ицхак Кумар и его друг Рабинович, пока не подходят они к дому. Берет Гильда цветы, нюхает их и говорит: «Чудесно, чудесно, Рабинович!» и расставляет их в вазы, наслаждаясь их видом и ароматом. Если квартиры наши в Яффе нехороши и если многое другое в Эрец не подходит нам, цветы в Эрец прекрасны, и стоит ради них отказаться от чего-нибудь другого. Говорит Рабинович жене: «Подожди месяцев пять или шесть, и мы переедем в новую квартиру, за которую не будет стыдно даже перед Европой». А Ицхаку он говорит: «И ты тоже уезжай из своей квартиры и живи здесь с твоей женой». Подняла госпожа Рабинович внезапно свои красивые глаза на Ицхака и пропела по-немецки, что место есть даже в маленьком шалаше для четы влюбленных (если мы переведем это на простой иврит). Покраснел Ицхак. Хотя все его мысли были о Шифре, все еще не представлял он себе, где он будет жить с ней. Думает он: оставлю свою квартиру и буду жить с Шифрой в Яффе. Извлеку ее из гнезда сплетен, и приведу ее к хорошим людям, и построю нам дом, и куплю нам мебель – и расширю ее кругозор всеми теми средствами, что Господь вложит мне в руки.

5

Наш друг Рабинович ни капельки не преувеличивал.

Если ты выйдешь к пустырю, приобретенному товариществом «Ахузат Байт», увидишь ты что-то, похожее на дома, выглядывающие из песков. Пока еще нет там настоящих домов, но в будущем это станет домами. И уже есть люди в Яффе, которые называют это место новым именем – Тель-Авив. Итак, этот еврейский квартал, который носит имя Тель-Авив, строится, и каждый день приходят новые рабочие, побеждают песок и возводят дома. И место это, в котором не было ни души, теперь гудит от множества голосов.