Вчерашний скандал

Она поспешила в дом. Немного позже вышел Джок. Рой пересказал ему новости.

Понедельник, 31 октября

От замка до деревни было не больше мили, короткая поездка, даже если ехать медленным шагом. Лайл вёл лошадь, запряжённую в маленькую тележку вроде тех, что используются в деревне для разных хозяйственных нужд. Накрытый старым ковриком из конюшни, сундук, который наотрез отказывался открываться, располагался в повозке. Оливия шла рядом. Утро выдалось прохладным, серым, и большинство рабочих ещё не собрались. Те немногие, кто встретился им по пути, ежились от холода и лишь кивали, проходя мимо.

В более ясный день или ближе к полудню они бы остановились и стали глазеть. Но Лайл с Оливией были одеты скорее тепло, чем элегантно. На ней был тяжёлый рыбацкий плащ, который должен был уберечь её от холода в ночь, когда она подкарауливала привидения. Лайл надел своё самое старое пальто, которое Николс неоднократно порывался выбросить. Оно не подходило графу Лайлу, однако было самым тёплым из всех имеющихся. Его тело всё ещё не приспособилось к климату. Перегрин не был уверен, что когда-нибудь привыкнет.

В любом случае его наряд не привлекал внимания. Да и привлекать было особо некого в это тёмное время. Солнце едва поднялось над горизонтом, по крайней мере, теоретически оно находилось там. Плотные облака скрывали его местоположение, и разглядеть можно было лишь то, что один край неба светлее другого.

— С тобой всё хорошо? — спросил Лайл.

— О да, — отозвалась Оливия. — Бэйли укутала меня в слои одежды. Фланелевая юбка и панталоны, толстый стёганый корсет и шерстяное платье.

— Благодарю за подробное описание, — проговорил он.

— Мужчине, который попробует вызволить меня из этого снаряжения, придётся нелегко, — сообщила Оливия.

— Это вызов? — спросил Перегрин.

— Я об этом не задумывалась, — произнесла она. — Но какая замечательная идея.

— У нас нет времени, — сказал он.

— У нас никогда не бывает времени.

— Нам нельзя.

— А я устала хорошо себя вести, — заявила она. — Это неестественно. Не говоря уже о том, что всё это совершенно нечестно. Сначала открываешь для себя Великую Страсть, а потом оказывается, что ей нельзя предаваться.

— Полагается, что сие открытие происходит в первую брачную ночь, — пояснил Лайл.

— Женщинам полагается, ты имеешь в виду, — уточнила Оливия. — Мужчины могут открывать это для себя, когда пожелают, и заниматься этим, сколько пожелают. А мы, женщины…

— Нет, — перебил он. — Не когда пожелаем. Если бы я мог встречать страсть, когда захочу, думаешь, я бы оказался сейчас в столь затруднительном положении? Но нет, это оказалась ты…

— Как романтично, — проговорила Оливия.

— Это оказалась ты, — повторил Перегрин. — А тебе нужны солнце и луна с неба со звёздами, и Любовь Всей Жизни с большой буквы. Я бы мог стать идеальным мужем, к твоему сведению.

— Для мумии, вполне вероятно.

Они оба злились. Нехватка сна и сдерживаемое вожделение представляли собою неприятное сочетание.

— Мне предстоит унаследовать титул маркиза, бесчисленные акры земли, несколько домов и мешки с деньгами, — сказал он. — При условии, что мои родители не промотают большую часть состояния, не разгонят всех арендаторов и не потеряют доходы.

— Звучит очень соблазнительно из твоих уст, — заметила Оливия.

— Хорошо. Сарказм. Именно то, что нужно в семь часов утра.

— Уже почти восемь.

— Как можно понять? В этом проклятом месте не бывает солнца.

— Ты должен прекратить требовать от Шотландии того, чем она не является, — сказала она. — Нужно принять то, что есть. Это по-своему очень красивое место. Но здесь нет песка и дурно пахнущих верблюдов, и ещё более вонючих мумий…

— Здесь ничего не может толком разрушится, — проговорил Лайл. — Тут нельзя грациозно исчезнуть в песке. Погляди на эту церковь.

Он махнул рукой в сторону разваливающегося строения слева.

— Мох, плесень, почерневшие камни. Кусок стены там, и несколько окон здесь, деревья проросли между булыжниками. Под этой церковью похоронены люди, не так ли? Похоронены и забыты. Даже кладбище…

Тут Перегрин увидел их и остановил коня.

— Беги, — сказал он.

В это же время два человека в масках выскочили из ворот церковного двора. Оливия не стала бежать, а развернулась в сторону двора, откуда выбежали на дорогу эти мужчины.

Лошадь, испугавшись, встала на дыбы, и сундук съехал назад. Он ударился о задник повозки и упал на дорогу. Один из мужчин кинулся за ним. Лайл схватил его и отбросил на повозку. Мужчина отскочил и бросился на Лайла. Лайл снова схватил его, ударил и отшвырнул в сторону. На этот раз мужчина упал и остался лежать. Оливия взвизгнула. Лайл повернулся к ней. Второй негодяй сражался с девушкой. Он держал её на расстоянии вытянутой руки, в то время как Оливия пыталась сорвать с него маску одной рукой и ударить другой, одновременно лягая его в голень.

С рычанием Лайл накинулся на этого грубияна.

Оливия закричала:

— Берегись!

Что-то ударило его по голове.

Перегрин почувствовал боль, он продолжал видеть лицо Оливии, её синие округлившиеся глаза и рот в форме буквы О.