Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни

Здесь же хочется отметить особенности социального пространства деревни, специфицирующие ее. Во-первых, деревенское пространство «одомашнено

», оно оказывается проницаемым и открытым в двух направлениях – «из дома вовне» и, наоборот, «снаружи в дом». Так, можно подробно описать и проанализировать, как прозрачно организован деревенский дом и подворье в исследуемой нами деревне, открыты двери и не занавешены окна, позволяющие взгляду проникать в, казалось бы, «глубоко приватное». Мне представляется более важным, что открытость не только воплощена в организации пространства, но постоянно воспроизводится в социальных отношениях. В качестве примера мне хочется привести практику пользования телефоном. Телефон в деревне – это своего рода роскошь. Если раньше телефоны были практически во всех домах, то с подорожанием услуг связи от домашних телефонов стали отказываться. И сейчас телефонов в деревне осталось немного. При этом ими все-таки активно пользуются. Возможности для этого – телефоны соседей и друзей или общественный телефон на почте. Мы наблюдали, как приватные телефонные разговоры, скажем, разговор с сыном, который учится в райцентре, или разговор с женихом из другого населенного пункта, ведутся публично. При этом такая ситуация отнюдь не напоминает приватные разговоры по мобильному телефону в городе, когда говорящий, находясь в толпе, как бы создает вокруг себя границу, непроницаемую стену, где он защищен собственной анонимностью. В деревне же окружение, так или иначе, вовлекается в разговор – тут же передаются и оцениваются новости, раздаются советы и пр. Все вокруг становятся активными участниками беседы, границы приватности раздвигаются и агентов социального (в данном случае семейного) взаимодействия становится действительно много. Вся деревня становится площадкой приватного, тем самым расширяя концепцию дома до размеров всей деревни. Другое свидетельство «одомашнивания» пространства деревни – практика одеваться. Выход за пределы дома вовсе не означает смену одежды. Летом, ког да не требуется верхняя одежда, в магазин вполне возможно выйти в домашнем халате, трико и даже в тапочках.

Вторая особенность пространства деревни, безусловно связанная с первой, – это особые режимы публичности. «Одомашненность» и открытость пространства отнюдь не означает отсутствие публичных мест. Они, конечно же, есть, более того, без них не существовала бы деревня как некое сообщество. При этом, я полагаю, что в ситуации деревни вообще сложно говорить о четком разграничении публичного и приватного, ибо границы между этими пространствами зыбки и подвижны, с ними происходят некие метаморфозы – они сосуществуют и в разных ситуациях или, скажем, в разное время суток «превращаются», сменяют друг друга. Примером может служить импровизированная деревенская «центральная площадь», «пятачок», расположенный в центре деревни и ограниченный с одной стороны магазином, с другой – упомянутой выше двухэтажкой. Это пространство одновременно может быть и приватным, и публичным. С одной стороны, это публичное пространство. Здесь встречаются жители деревни не только с целью покупок, но и для того, чтобы что-то обсудить, обменяться информацией и пр. В частности, здесь вывешиваются официальные и частные объявления. Вечерами здесь прогуливается принарядившаяся молодежь. В то же время эта площадка – приватное или приватно-публичное пространство. Здесь стирают и сушат белье, собирают созревшие огурцы на крошечном, захваченном под огородик пространстве под окнами дома, выходят «в исподнем», чтобы покурить, и прочее.

Справедливости ради следует заметить, что приватное и публичное сосуществуют и сменяют друг друга не всегда мирно. Пример тому – «темная» история единственного деревенского кафе, которое просуществовало недолго, не более полугода. Согласно одной из многочисленных версий, причина его закрытия – «разговоры»: «Вечером люди посидят в кафе, пообщаются. А на утро уже идут разговоры, кто с кем там был, что пили, о чем говорили…» Получается, что в данном случае произошло столкновение в общем-то анонимной практики публичного времяпрепровождения и неанонимностью, прозрачностью деревенского пространства в принципе. Одновременные приватные и публичные отношения, неопределенность статуса места привели к конфликту.

Подобная специфика деревенского пространства вызвана, прежде всего, тем фактом, что деревня – это малое поселение, где, как я уже писала выше, «все на виду» и «все друг друга знают». И такое знание почти «тотально». Очевидно, ситуация может трансформироваться с изменением структурных условий и преодолением «укорененности», что может расширить жизненные проекты, ранее воплощаемые исключительно в рамках одной локальности. Возможность жить в одном месте, учиться и работать в другом, отдыхать в третьем и так далее, появление новых жителей деревни с иным статусом (дачники) и пр. – все это будет способствовать «перезагрузке», иной организации социального пространства деревни, преодолению его прозрачности и неанонимности.