Вдоль белой полосы

Один из захвативших офис, подошёл к столу Регины, за шкирку выволок девушку из-под него, усадил на стул и приказал:

— Вызванивай Давидика.

— С-сейчас, — запинаясь, закивала девушка, с ужасом глядя на распростёртого Никиту, который, чувствуя у себя на спине тяжёлый ботинок, тем не менее, смог немного повернуть голову и попытался улыбнуться, желая подбодрить бледную, словно извёстка, Регину. Та перехватила его однобокую улыбку и правда немного успокоилась, смогла даже набрать номер и вопросительно посмотрела на того, кто отдавал распоряжения. Тот взял из её дрожащей руки трубку и насмешливо процедил:

— Здравствуй, Давидик… Да, это я… Нет, я ждать не буду… Я сейчас у тебя в конторе и со мной несколько твоих человечков: охрана, Региночка твоя драгоценная и, насколько я могу судить, один мальчик, про которого ходят слухи, что он со временем переплюнет твоего виртуоза… Нет, пока с ними всё в порядке… Но только до восемнадцати ноль-ноль. Если ты не сделаешь, что должен, ровно в это время с ними будет всё в большом непорядке. Огромном таком… Да, и с девкой, и с пацаном… Со всеми… А потом и с тобой. Так что решай. Как скажешь, так и будет. — Человек протянул трубку Регине, но та, услышав его монолог, впала в такой ужас, что лишь тряслась, глядя на него остановившимися глазами. Человек усмехнулся:

— Да не дёргайся ты так. Может, Давидик ещё и пожалеет вас.

При этих словах Регина снова молча заплакала. Человек кивнул с усмешкой:

— Вижу, ты хорошо его знаешь. Да, вряд ли пожалеет, конечно. Ну, в этом случае у вас ещё целых три часа жизни. Тоже неплохо в наше неспокойное время.

— Не пугайте её, — с пола подал голос Никита. Получилось сдавленно и не слишком убедительно. Но человек подошёл к нему, сел на корточки, приподнял Никиту за волосы и с интересом всмотрелся в его лицо, встретился с ним взглядом (Никита изо всех сил старался смотреть твёрдо и без страха) и усмехнулся:

— А ты смелый. Пойдёшь ко мне?

— Нет, — мотнул головой тот.

— Почему? — искренне удивился человек. — Надо работать с теми, кто сильнее. А я сильнее Давидика. — В голосе его не было раздражения и Никита, секунду подумав, честно ответил:

— Потому что надо работать с теми, кого уважаешь. А я не могу уважать того, кто до смерти пугает ни в чём не повинную девушку.

— Смотри-ка, а пацан ещё и с принципами, — то ли себе, то ли ещё кому-то сказал человек и неожиданно отпустил волосы Никиты, тот ударился щекой об пол. — Ну, и живи со своими принципами. Вопрос только, долго ли проживёшь. Может, всего-то три часа…

Регина в этот момент снова всхлипнула, а Никита промолчал. Смысла отвечать он не видел.

Три часа тянулись невыносимо долго. Несколько раз заливался трелью телефон, человек сам брал трубку, кому-то радостно сообщал, что Давида Валерьевича нет и не будет, с кем-то беседовал о делах, пару раз, судя по всему, звонил сам Факторович. Всё это время Никита лежал на полу (ногу, правда, с него сняли), а Регина сидела на стуле. Ровно в восемнадцать ноль-ноль — Никита одним глазом видел электронные часы на столе секретарши — раздался ещё один звонок.

— Да, — снял трубку человек. — Ну, вот сразу бы так. И что только тянул? Молодца, Давид Валерьевич. Оставляю твоих мальчика и девочку тебе живыми и почти невредимыми. — Человек нажал на кнопку и бросил трубку Регине. Та всплеснула руками, но поймать не смогла, трубка упала на пол и, судя по звуку, треснула.

Через минуту в офисе уже никого не было. Никита с трудом — всё тело от долгого лежания на полу затекло — поднялся, подошёл к сидящей Регине. Та вцепилась в него с такой силой, что, захоти он оторвать её от себя, вряд ли сумел бы, и заплакала.

— Гад! Какой же гад! — всхлипывала она, размазывая по фисташковому свитеру Никиты, тушь и помаду.

— Конечно, гад, — согласился он, — совсем запугал тебя, бедную.

— Да не этот, — засмеялась вдруг она. — А Давид! Я с ним, с боровом жирным, живу! А он меня… Три часа!.. Знал ведь, что деваться некуда, что всё равно заплатит… Но тянул до последнего! А я тут… А мы с тобой тут! — она заплакала ещё горше. Никита всё-так отцепил её руки от себя, сел на корточки и принялся ладонями вытирать ей слёзы.

Вскоре заявился сам Давид Валерьевич. К тому времени на его столе лежали два заявления об уходе. В соответствии со своими принципами, которые тремя часами ранее Никита зачем-то сообщил незнакомому человеку, работать на Факторовича он больше не хотел. Регина тоже.

После того случая Никита продолжал подрабатывать водителем. Но денег этих на квартиру, конечно, не хватило бы. И Лика знала об этом. Однако её вопрос не застал Никиту врасплох.

— Пока поживём на съёмной. Я накопил денег, на несколько месяцев нам хватит…

— А потом?

— В мае я сдам госы, защищу диплом и пойду устраиваться к нам на завод.

— Ку-у-уда? — про завод, на котором работали его родители, и о своих мечтах, Никита Лике как-то уже рассказывал, поэтому не понял её удивления. Она же знала о его желании. Или забыла?

— На наш завод. Я поговорил с одним знакомым, он замгенерального у нас…

— Ничего себе, кто у тебя в знакомых ходит, — хмыкнула Лика.