Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства (СИ)

Причину появления раны я, разумеется, скрыл. Обе бабушки, соседки и мама единодушно признали, что у меня "волокно". Что это такое, ответить мне не мог никто. Фельдшер, осмотрев палец, сказал, что у меня панариций. Лишь много позже я узнал, что все были правы в определении диагноза. Панариций в народе называют волосень, волос. Раны на пальце заживали долго, несмотря на чудодейственную стрептоцидовую мазь, пахнувшую рыбьим жиром.

Ровно через два года я попытался определить силу стартера миниатюрного трактора ДТ 14, на котором мой дядя Ваня Гавриш развозил на ферме корма. Захватив изо всех сил ремень, соединяющий шкивы двигателя и динамы, я нажал на ручку стартера.

Даже не почувствовав сопротивления, ремень затянул ногтевую фалангу моего многострадального пальца под шкив, оставив размозженную рану и расколов наискось мой ноготь. Два дня палец я никому не показывал, а потом снова был выставлен спасительный диагноз - волокно.

Как и в первый раз, выручила безотказная стрептоцидовая мазь. До сих пор ногтевая фаланга на правой руке шире левой, а ноготь украшен продольным хребтом и мелкими волнами. А ведь ремень мог затянуть под шкив кисть, а то и гораздо больше.

Вспоминая сейчас драматические события моего детства, я могу с достаточной степенью достоверности утверждать, что подавляющее число леденящих душу происшествий пришлись на период от десяти до тринадцати лет. После тринадцати, особенно, когда я стал учиться в седьмом, тогда выпускном классе сельской школы, интерес к острым приключениям угас как-то самостоятельно, без понуканий и репрессий.

Увлечение фотографией, а потом радиоконструированием, постоянное общение с взрослыми рабочими и техниками в лаборатории КИП и автоматики сахарного завода отодвинули актуальность былых приключений куда-то далеко, на самый задний план.

Мой старший, Олег, будучи в детстве болезненным ребенком, рос в атмосфере сверхизбыточной опеки как со стороны нас, родителей, так и бабушек и дедушек. Оберегая его от частых простуд, трудностей и опасностей детского и подросткового периода, я часто лишал собственного ребенка возможности испытать неповторимую многогранность ярких ощущений, свойственных каждому периоду становления личности. Уже позже, как говорится, он сделал себя сам.

Вполне осознанно, когда моему младшему - Жене минуло десять, я дал ему возможность испытать все прелести и трудности детских и подростковых увлечений. Он вдоволь насытился конструированием луков и рогаток, возможно и самопалов, увлекался фотографией, плаванием, ловлей раков и рыбалкой, поимкой тритонов, ящериц и ужей.

Всех пресмыкающихся я не переношу до сих пор, а когда вижу любую змею, мгновенно забываю, у кого должны быть желтые пятна на голове: у ужа или гадюки?

Женя путешествовал на велосипеде в любую погоду, ночью и днем, по дорогам и бездорожью. Он был центром и душой многочисленного собачьего окружения, которое царит в нашем дворе по сей день.

Сейчас он далеко. Недавно, общаясь по скайпу, он сказал:

- Папа, как я благодарен тебе за то, что в детстве я наелся всех мальчишеских увлечений досыта. Спасибо, что ты дал мне такую возможность.

Я промолчал. А еще я где-то прочитал... Каждый мужчина - случайно выживший мальчик.

И тянут дороги

Все снова и снова проверить.

Дороги - вы боги,

В которых нельзя не поверить

Ю. Теменский

Первые путешествия

- Просыпайся ! Вставай! Пора ехать. - мама тормошила меня сонного.

Я еще не понимал, чего от меня хотят. Я хотел только спать. Когда мама меня одевала, я заваливался набок, несмотря на то, что накануне вечером, возбужденный, долго не мог уснуть, обещал проснуться первым. Но сейчас я не помнил, что долго не мог уснуть, что обещал лично разбудить всех.

Мы ехали в Каетановку. В гости. Это было, как говорили тогда, на зеленые свята, то есть на Троицу. Не надо искать календари или подсчитывать. За секунды интернет выдал дату. Это было 25 мая. Ехали по приглашению старшей сестры отца тети Ганьки и его брата, который был старше отца на четыре года - дяди Миши. У нас они были в гостях на Пасху. Ездили тогда в гости по тем меркам довольно часто. Дядя Симон, самый старший брат отца, приезжал из Димитрешт каждый год на Октябрьские.

В Каетановку ездили на подводах, некоторые ходили пешком, преодолевая 25 километров за 5 - 6 часов. Чуть быстрее ехали подводами. Потом стал ходить пригородный поезд Бельцы - Окница. Дядя Симон приезжал из Димитрешт поездом до Дондюшан. Он гордо показывал удостоверение железнодорожника, по которому ездил бесплатно. С Дондюшан до Елизаветовки было два часа пешего хода.

А пока мама тормошила меня, говоря:

- Отец уже приехал и ждет нас на подводе.

На еще слабых от сна ногах я вышел за калитку, держась за мамину руку. На подводе уже сидела тетка Мария. Мама усадила меня за спиной отца, укрыв меня фуфайкой и подоткнув ее под меня. Было прохладно. Уже начинало светать. Уселась и мама, прижав меня к себе. Тронулись. Мелко затряслась на кочках подвода. Я только успел почувствовать боком мамино тепло и провалился в глубокий сон.