Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства (СИ)

- Вчера из-за отсутствия света мы потеряли три часа. Постараюсь уложить этот материал за два часа. А далее без перерыва пойдем в соответствии с графиком.

Последовало долгое и полное молчание. В тот день мы записывали особенно старательно. Когда стало темнеть, Сергей Нестерович с самым серьезным лицом включил свет. Мы переглянулись. Все было ясно. И ему и нам. О сокращении лекций мы больше не помышляли.

Программа была ёмкая. Изучали материаловедение, слесарное дело, электротехнику, радиотехнику, основы автоматики и телемеханики. Отдельным курсом была технология сахароварения. В коллективе к нам относились очень серьезно. Мы работали вместе с рабочими, выполняя вначале простые поручения, а затем получали и самостоятельные задания. И это в напряженный период переработки сахарной свеклы.

Материаловедение нам читал завуч по производственному обучению Николай Емельянович Герасимчук. Он же преподавал нам черчение. Ему, всегда изящно одетому, в тщательно наглаженных брюках, педанту во всем, было стыдно сдать на проверку небрежно вычерченный либо грязный чертеж. Выведенные кляксы туши он обводил без нажима тонким красным карандашом.

Слесарному делу нас обучал Алексей Александрович Аникин, отец моего одноклассника Шуры Аникина. В заводе все его звали Сан Саныч. Он не спускал нам малейшей неточности и небрежности. Он научил нас правильно держать молоток, зубило, напильник и ножовку.

До сих пор, работая в своей домашней мастерской, без преувеличения, чувствую на своих руках его цепкий взгляд. Он доверял нам шабрить поверочные плиты. Притирать битым и не раз просеянным до состояния пудры стеклом клапана и задвижки, которые должны в сезон не подводить, перекрывать трубы герметически. А мы не могли подводить Сан Саныча.

Электронными мостами, регулирующими температуру, давление, скорость и объем технологических жидкостей и газа от ТЭЦ до жомосушки и полей фильтрации занимались зубры КИП и А: ныне ушедшие от нас слесаря Ваня Лукьянчук, Виктор Иосипович Холодзинский, ставший впоследствии начальником КИП и А, Федя Фтомов, впоследствии профессор Московского института Электродинамики и ныне здравствующий пенсионер Арнольд Ефремович Степанцев.

Все они были увлеченными радиолюбителями и занимались радио-конструированием. Они поощряли наше увлечение радиотехникой, помогали советами, литературой и радиодеталями. С их помощью я сконструировал универсальный блок питания радиоаппаратуры, испытатель ламп, сверхрегенеративный приемо-передатчик УКВ-диапазона.

Совместно с Шурой Аникиным и Валерой Мощенко мы сделали три абсолютно идентичных одноламповых УКВ-транссивера, позволяющих вести двустороннюю связь на расстоянии до 2 - 3 километров. В условленное время мы выходили на связь и обменивались способами решений школьных задач по физике и математике.

По бесчисленным трубам завода подавалась горячая вода, сироп и сухой пар температурой более трехсот градусов. Толстенные жгуты кабелей высокого и низкого напряжения как нервы, пронизывали все производственные помещения завода. От датчиков на поточных линиях до приборных щитов и обратно к исполнительным механизмам. От кагатных полей и резки свеклы до сахарного склада и жомосушки мы чувствовали себя своими. Турбинный зал ТЭЦ и газовая печь были нашими. Мы ни разу не почувствовали себя лишней обузой.

В дни, свободные от производственного обучения мы со щитком наблюдали работу сварщика. Подолгу стояли за спиной и чуть сбоку токарей, наблюдая, как из ржавой болванки выходят изящные детали, которые меняли вместо износившихся. Наблюдали за филигранной работой столяра модельщика дяди Вени Бабина, который изготавливал из дерева формы для литья. В литейном цеху стояли у жаркой вагранки, наблюдая, как жидкий чугун заполняет полые формы и, отвердев, становится заготовками для валов, корпусов вентилей и заслонок.

Единственным местом, откуда нас гнали, была железнодорожная площадка по разгрузке тростникового сахара, поступавшего на переработку. Это были авральные разгрузки, в которых участвовали все свободные рабочие и инженерно-технический персонал. Восьмидесятикилограммовые мешки были экстремальной нагрузкой даже для взрослых мужчин.

Зато на перерывах мы любили бегать к конвейеру, по которому непрерывным светло-коричневым потоком шла "Куба". Высмотрев крупные прозрачные кристаллы темно-янтарного цвета, мы забирали их себе. Этого нам никто не запрещал. Иногда находили кристаллы размером с куриное яйцо. Мы сосали кристаллы как карамель и пили чай, пахнувший сахарным тростником, "Кубой", как тогда говорили мы.

За нами, как и за всеми рабочими неусыпно следил инженер по охране труда и технике безопасности. Это был демобилизованный по болезни в результате нескольких тяжелых ранений во время войны капитан-артиллерист Заднепровский Дмитрий Григорьевич. Он замечал мельчайшие нарушения, устраивал нашим наставникам выволочку, а нам дотошный экзамен.