Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина

Алена не успела пролететь и нескольких метров, как какая-то сила мягко, но властно подхватила ее, затормозила падение и понесла вниз уже плавно и медленно. Неяркий зеленый свет лился прямо из стен колодца. Странно, что холода теперь совсем не чувствовалось. Через несколько минут девочка небольно ударилась подошвами валенок о твердое дно люка. Тут же из стен вокруг нее выросли и сомкнулись железные прутья, а на них опустилась сверху железная же крышка, тоже появившаяся из стены.

Алена оказалась в клетке, словно птица или зверь. Часть стены перед решеткой исчезла, и впереди образовался коридор. Клетку стремительно повлекло вперед. Девочка вцепилась руками в холодные прутья, чтобы не упасть. Колечко из лунапарка сияло у нее на пальце по-прежнему. Сейчас оно казалось слишком малой радостью в сравнении с пережитыми уже неприятностями. А что же будет дальше? Об этом Алена боялась даже думать. Плакать уже не было сил.

Она закрыла глаза и представила себя в кроватке под теплым зеленым одеялом. Включен ночник, с пластинки звучит негромко песня Робин Гуда, рядом уткнулась в Майн Рида Лиза, и мама несет им горячее молоко и по куску шоколадной колбаски перед сном. Тут подступила такая тоска, что девочка решила глаз не открывать.

Внезапно клетка вздрогнула и остановилась. Под веками у Аленки стало светлее, и девочка поняла, что освещение сменилось. Сбоку послышались всплески, басовитое уханье и похрюкиванье. На миг Алене даже почудилось, что она на даче: открыла утром дверь, зажмурилась от пронзительного солнца и слышит, как возится у рукомойника дядя Коля Кошкин — сосед по участку.

Аленка с надеждой открыла глаза, но тут же закрыла их снова, помедлила и опять открыла — с отвращением.

Не было дачи, солнца и дяди Коли, а был круглый зал метров десяти в поперечнике, освещенный яркой голой лампочкой, свисавшей на длинном плетеном шнуре с потолка. Влево и прямо уходили два коридора, такие же, как тот, что оставался позади клетки. Справа находилась прозрачная ванна, и в ней, в мутной зеленой жидкости, плескалось и ухало существо, нисколько к себе не располагающее.

Гладкое, безволосое, серо-зеленое, оно походило на странную помесь моржа и бегемота.

— Попались, голубсики, — проговорило существо, не поворачивая к девочке головы, шепелявя и сладко потягиваясь.

Наверное, весь страх, что был отпущен на Аленкину долю в этот долгий день, уже попросту вышел. Она с изумлением почувствовала, что нисколечко не боится, а просто устала и сильно хочет есть.

— Ты, зеленый мешок! — закричала Аленка. — Ты что в своем аквариуме дурака валяешь! Не видишь, ребенок есть хочет!

Когда на нее нападал приступ голода, даже папа и мама не решались спорить с дочкой. Невозможно было уговорить ее дождаться положенного часа кормления. Булка, пирожное, остатки салата, холодные пельмени — Алена мигом сметала все, что подворачивалось под руку, и тут же стихала, добрела. Мама в этих случаях укоризненно смотрела на папу и вздыхала: «Видно, чья дочь», а папа смущался.

Услышав Аленин крик, существо от испуга подпрыгнуло в ванне так, что зеленая жидкость заходила волнами, а часть выплеснулась на пол. Оно медленно повернулось, разлепило голые веки и круглыми глазами бестолково уставилось на девочку.

— Вот-те нате, еж в томате, — бессмысленно прошептало существо и, булькнув, исчезло на дне ванны.

— Я есть хочу! — надрывалась Алена. — Мы так не договаривались! Волшебная страна! Что же в ней волшебного, если есть ребенку не дают!

Она внезапно замолкла, вспомнив что-то, запустила руку в корзинку, вытащила яблоко, оглядела с сомнением и принялась с ним расправляться.

Существо меж тем вынырнуло на поверхность, держа в руках нечто, похожее на слуховой рожок па длинной цепочке. Оно вытряхнуло из рожка воду, подуло в него, отчего раздался противный треск, и принялось докладывать, приседая от почтения, сбиваясь и шепелявя совсем уже невозможно:

— Васе капюсонство, Глупус у аппалата. Не виноват я, клянусь, тут осибоська высла. Клетка плиехала, а в ней, вместо доблодеев заплесневелых, Молковкина с Фантолеттой, девсенка какая-то. Клисит на меня, ногами топает, есть тлебует. Мозет ей, это, дус холодный с головастиками?..

Тут лампочка под потолком мигнула два раза, легкий сквознячок коснулся Аленкиного лба холодной невесомой лапкой и стих, а сверху, наполняя зал, раздался мягкий, но отчетливый голос с леденящими интонациями:

— Болван! Плесень казематная! Службы не знаешь. Девочку накормить, обогреть, обласкать! Пожалуется на тебя — костей не соберешь! Выезжаю лично! Все!

Глупус выскочил из ванны, стремительно прошлепал к клетке и плюхнулся у Алениных ног исполинской лягушкой прямо перед прутьями решетки, обдав девочку брызгами вонючей зеленой жидкости с запахом гнилого болота.